«Наше стихотворство только лишь начинается…». О первых русских поэтах XVIII века
В 1739 году молодой Ломоносов, учившийся тогда в Германии, отправил в Петербургскую академию наук свою первую оду – оду на взятие турецкой крепости Хотина. Он написал ее четырехстопным ямбом – стихотворным размером, которому суждено было стать самым употребительным в русской поэзии. Это событие позднейшие критики и поэты расценивали как ее начало, символическую точку отсчета в ее истории.
Из памяти изгрызли годы,
За что и кто в Хотине пал,
Но первый звук Хотинской оды
Нам первым криком жизни стал.В тот день на холмы снеговые
Камена русская взошла
И дивный голос свой впервые
Далеким сестрам подала.(В. Ф. Ходасевич, «Не ямбом ли четырехстопным…», 1938)
Вместе с одой Ломоносов отправил в Петербург «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором, излагая принципы силлабо-тонического стихосложения, заметил: «Наше стихотворство только лишь начинается…»
На самом деле стихи в России к тому времени писали уже не меньше ста лет. В основном это были силлабические стихи по польским образцам (основанные на простом счете слогов, без обязательного учета ударений), а их авторами обычно являлись духовные лица – ученые монахи и священнослужители. Порой они писали на светские темы, но оставались церковными писателями. Таков был, например, самый плодовитый московский стихотворец XVII в. Симеон Полоцкий (1629–1680). Его «Псалтирь рифмотворная» (1680) была одной из книг, которые Ломоносов читал еще в отрочестве и назвал позднее «вратами своей учености».
В начале XVIII в. в России уже существовала достаточно развитая поэтическая культура: силлабическими стихами сочиняли драмы, представлявшиеся в духовных учебных заведениях, прославляли победы Петра I над шведами, сочиняли любовные песни. Вскоре появились и стихотворцы, пожелавшие встать вровень с европейскими. В то время это означало писать, согласуясь с нормами европейского классицизма и примером античных авторов.
В годы студенчества Ломоносова, в 1730-х гг., в России имелись, как минимум, два писателя, относившихся к своему делу как к высокому искусству и уже познавших литературную славу. Это были князь Антиох Кантемир, «главнейший и искуснейший пиита российский», и назвавший его так скромный и трудолюбивый В. К. Тредиаковский. Кантемир прославился своими стихотворными сатирами – произведениями в жанре, характерном для древнеримской поэзии (первые из них были написаны в 1729–1731 гг.). Тредиаковский имел успех благодаря переводу французского галантного романа «Езда в остров любви» (1730) и испробовал на себе роль придворного стихотворца (которая, правда, была малопонятна российским вельможам и доставила ему немало унижений). Следуя образцу и рекомендациям самого авторитетного теоретика французского классицизма Н. Буало, в 1734 г. он написал «Оду торжественную о сдаче города Гданьска», а в прилагавшемся к ней «Рассуждении об оде вообще» дал общее определение этого нового еще в русской словесности типа стихотворения: «Ода есть совокупление многих строф, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, редко нежная и приятная, в речах весьма пиитических и великолепных ».
Кантемир и Тредиаковский положили начало новой русской литературе, размежевавшейся с допетровской церковной книжностью. В их сочинениях многое было новым: русский язык, освобождаемый от «глубокословныя славенщизны»; жанры, восходившие к не знавшим истинной религии древним грекам и римлянам; тематика, сомнительная порой с духовной точки зрения. Старым был только способ стихосложения – силлабический. Кантемир до конца остался ему верен, а Тредиаковскому силлабические стихи со временем стали казаться «прозаическими строчками». В 1735 г. он издал трактат с предложениями по его усовершенствованию – «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». «Краткий» здесь означало быстро ведущий к цели – к стихам, которые никому уже не покажутся прозой. Он предложил измерять стихи «стопами» – повторяющимися сочетаниями ударных и безударных слогов. Простейшие двусложные стопы – это ямб и хорей. Тредиаковский предпочитал хореи и «для примера» включил в книгу стихотворения, написанные хореями шестистопными («гексаметрами») и пятистопными («пентаметрами»). В его «гексаметрах» стих обязательно разбивался на два полустишия, состоящих из трех хореических стоп, а перед «пресечением» между ними (цезурой, паузой) обязательно вставлялся лишний ударный слог. Получался привычный читателям силлабической поэзии тринадцатисложник (6+1+6), но с упорядоченным чередованием ударений внутри него:
С мнением других всегда / будь согласен прямо;
Никогда в твоем стоять / не изволь упрямо.
Внятно слушай, что тебе / люди предлагают;
Больше умным не кажись, / нежели тя знают.(«Стихи, научающие добронравию человека»)
Тредиаковский предлагал силлабо-тоническую систему стихосложения, в которой учитывается и количество слогов, как в книжных силлабических виршах XVII в., и количество ударений, как в русских народных песнях, основанных на тоническом принципе (от слова «тон» – ударение). «Поэзия нашего простого народа к сему меня довела, – признавался он об источниках своей реформы. – Даром, что слог ее весьма не красный, от неискусства слагающих <…>. Подлинно, почти все звания, при стихе употребляемые, занял я у французской версификации; но самое дело у самой нашей природной, наидревнейшей оной простых людей поэзии».
Его идею в 1739 г. подхватил и развил Ломоносов, показав, что русские стихи можно измерять не только двусложными, но и трехсложными стопами (дактилями и анапестами), и что стих, написанный ямбами, не «весьма худ», как утверждал Тредиаковский в 1735 г., а очень даже хорош: об этом свидетельствовала вся его написанная ямбами Хотинская ода. Тредиаковский в итоге согласился с Ломоносовым, стал экспериментировать с разными стихотворными метрами, а в 1752 г. выпустил в свет общее руководство о правилах силлабо-тонического стихосложения – «Способ к сложению российских стихов». По нему многие потом учились писать стихи (например, Г. Р. Державин).
В 1744 г. Тредиаковский, Ломоносов и младший среди них А. П. Сумароков выпустили брошюру «Три оды парафрастические 143 псалма». Каждый для нее переложил стихами один и тот же 143 псалом: Тредиаковский – хореями, а Ломоносов и Сумароков – ямбами. Так они хотели решить спор, есть ли у этих двусложных стоп «природное свойство». Ломоносов доказывал, что ямбу свойственна «высокость», поскольку это размер «восходящий» (сначала безударный слог, потом ударный), а хорею – «нежность», поскольку это «нисходящий» размер, а значит, для возвышенной духовной темы подходит только ямб. Тредиаковский же утверждал, что ямб и хорей равноценны и пригодны для любых материй, «причитая все разности слов», а не стоп. В сущности, это был спор единомышленников по частному вопросу. Они дружно выступили сторонниками силлабо-тоники, бесповоротно отказавшись от силлабики (а ведь в том же 1744 г. году вышел из печати написанный в ее защиту трактат Кантемира ). Реформу русского стихосложения с этого времени можно считать совершившейся. Кто же из них прав насчет ямбов и хореев, должно было выясниться в поэтическом состязании. Вот начальные строфы трех од:
Сумароков:
Благословен Творец вселенны,
Которым днесь я ополчен!
Се руки ныне вознесенны,
И дух к победе устремлен:
Вся мысль к Тебе надежду правит;
Твоя рука меня прославит.
Тредиаковский:
Крепкий, чудный, бесконечный,
Пол хвалы, преславный весь,
Боже! Ты един предвечный,
Сый Господь вчера и днесь;
Непостижный, неизменный,
Совершенств пресовершенный,
Неприступна окружен
Сам величества лучами
И огньпальных слуг зарями,
О! будь ввек благословен.
Ломоносов:
Благословен Господь мой Бог,
Мою десницу укрепивый
И персты в брани научивый
Сотреть врагов взнесенный рог.
«Стих дело не великое, а Пиит в человечестве есть нечто редкое», – заметил однажды Тредиаковский. В совместной брошюре 1744 г. три «отца российского стихотворства» продемонстрировали не возможности ямбов и хореев, а каждый меру своего искусства и особенности своей поэтической манеры. Тредиаковский был самым старшим, усердным и наименее удачливым среди них. Ученый филолог, он к сочинению стихов порой подходил как к научному эксперименту, педантично соблюдая им же самим придуманные условия. Разумеется, не всегда его опыты были удачны. Решая поставленную задачу, он мог пренебречь и благозвучием, и удобопонятностью стихов: ради соблюдения размера вставлял слова-затычки («Красота весны! Роза, о! прекрасна!..», «Оного лисице захотелось вот поесть…»), не к месту использовал «обветшалые» славянизмы («Сел каждый близ своей подруги, / Осклабленный склонив к ней зрак», т. е. повернув к ней свое улыбающееся лицо), постоянно, по примеру латинских стихотворцев, употреблял инверсии («свой палат дом лучше для него» вместо «свой дом для него лучше палат») и т. п. Некоторые пристрастные современники, а вслед за ними и многие нелюбопытные потомки, высмеивали его как бездарного графомана, неохотно вспоминали об очевидных заслугах и даже о его изумительном трудолюбии отзывались с высокомерием лентяев. Между тем он совсем не был бездарностью, а напротив, иногда в чем-то опережал вкусы своих современников. Так, в написанной гекзаметрами (шестистопными дактило-хореями без рифм) эпической поэме «Тилемахида» (1766) , которая сразу после выхода в свет стала предметом веселого зубоскальства в придворных кругах, он предвосхитил стих и отчасти стилистику русских переводов поэм Гомера XIX в. Не случайно Тредиаковский находил защитников в лице А. Н. Радищева и самого А. С. Пушкина, который всегда высказывался о нем с уважением. Он был подлинный, хоть и очень неровный «пиит», и мог сочинять стихи, по крайней мере, не хуже ломоносовских – такие, например, как начальная строфа его оды «Парафразис вторыя песни Моисеевы» (1752):
Вонми, о! небо, и реку,
Земля да слышит уст глаголы:
Как дождь я словом потеку;
И снидут, как роса к цветку,
Мои вещания на долы.
Тем не менее все-таки Ломоносов был назван «Петром Великим русской литературы», «российским Пиндаром» и «славой россов», и не только ради напрашивающейся рифмы. Хотинскую оду признали началом русской поэзии не потому, что она первая была написана четырехстопными ямбами, а потому что, в отличие от стихов Тредиаковского, она не нуждается в оправдании и всякому лестно иметь такое начало.
«Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди книги, – писал Н. В. Гоголь. – Его поэзия – начинающийся рассвет. Она у него, подобно вспыхивающей зарнице, освещает не все, но только некоторые строфы. Сама Россия является у него только в общих географических очертаниях. Он как бы заботится только о том, чтобы набросать один очерк громадного государства, наметить точками и линиями его границы, предоставив другим наложить краски; он сам как бы первоначальный, пророческий набросок того, что впереди».
Главное и самое характерное в поэзии Ломоносова – это его оды, торжественные («похвальные») и духовные. Первые в большинстве своем приурочивались к официальным государственным торжествам (годовщины восшествия на престол и др.). Это действительно «похвальные» оды, в которых нет и тени критики правящего монарха, но это отнюдь не льстивые оды. Свою задачу Ломоносов видел в приумножении славы России, его оды внушали мысли о ее величии и блистательном будущем, о непобедимости духа «россов», правоте дела Петра Великого и государственной пользе наук. Они призваны были воодушевлять на труд и подвиги ради блага отечества, причем не только простых читателей, но и самого монарха, к которому, в первую очередь, обращался поэт. Поэтому его оды проникнуты оптимистическим настроением и устремлены в будущее. В них нет места недовольству жизнью и вообще повседневным и переменчивым человеческим чувствам: «В оде поэт бескорыстен: он не ничтожным событиям собственной жизни радуется, не об них сетует; он вещает правду и суд Промысла, торжествует о величии родимого края, мещет перуны в сопостатов, блажит праведника, клянет изверга» (В. К. Кюхельбекер).
Ломоносов писал оды не от себя, а как бы от лица всего российского народа, порой от лица истории, богатой поучительными примерами. Не верноподданный поэт лично (что было бы неуместно), а как бы сама Правда Божья его устами преподавала уроки царям:
Услышьте, судии земные
И все державные главы:
Законы нарушать святые
От буйности блюдитесь вы,
И подданных не презирайте,
Но их пороки исправляйте
Ученьем, милостью, трудом.
Вместите с правдою щедроту,
Народну наблюдайте льготу;
То Бог благословит ваш дом.(«Ода… императрице Екатерине Алексеевне на преславное ее восшествие на Всероссийский императорский престол июня 28 дня 1762 года»)
Ода, по Ломоносову, это средство «преклонять, а не убеждать». Одописец находится в состоянии «восторга», «священного опьянения» и может без видимой логической связи переноситься мыслью от одного предмета к другому. Он стремится поразить воображение читателя, приобщить его к своему «восторгу». Этому служат гиперболическая образность оды и обилие риторических «украшений» – неожиданные сравнения, метафоры и метонимии, экскурсы в историю и мифологию, аллитерации и ассонансы, порою весьма изысканные («с песками потоптал, в потоках потопил»). В оде Ломоносова по случаю коронации императрицы Елизаветы Петровны (1742) природные стихии наделены чувствами и надеждами ее подданных, а заодно показаны размеры империи с разными климатическими зонами:
Твое прехвально имя пишет
Неложна слава в вечном льде,
Всегда где хладный север дышит
И только верой тепл к тебе;
И степи в зное отдаленны,
К тебе любовию возжженны,
Еще усерднее горят.
К тебе от всточных стран спешат
Уже Американски волны
В Камчатский порт, веселья полны.
Это один из крайних примеров «великолепного» ломоносовского стиля, который мог не только восхищать, но и отталкивать читателей. «Пропади такое великолепие, в котором нет ясности», – писал Сумароков, постоянно с Ломоносовым соперничавший и не без причин претендовавший тогда на титул лучшего писателя.
Сумароков был первым русским драматургом, «отцом русского театра», а кроме того, писал почти во всех жанрах, предусмотренных литературной теорией классицизма. Ломоносов был только «российский Пиндар» (как одописец), а Сумароков – «северный Расин» (трагедии), «русский Мольер» (комедии), «русский Буало» (сатиры и эпистола о стихотворстве), «русский Лафонтен» (стихотворные басни) и др. Он писал также эклоги и элегии, духовные и философские оды, сочинял песни, пользовавшиеся огромной популярностью, и др. В отличие от Ломоносова, занятого разными научными трудами, главным и единственным делом жизни Сумарокова была литература, изящная словесность. В его поэзии у нас впервые явился частный человек со всей пестротою своей эмоциональной жизни – любовными и гражданскими чувствами, духовными помыслами и черным унынием, состраданием к ближнему и раздражительностью, умилением и негодованием. Правда, для разных чувств у Сумарокова были разные жанры, которые следовало разграничивать. К этому он призывал в «Эпистоле о стихотворстве» (1748), написанной в подражание «Поэтическому искусству» Н. Буало:
Во стихотворстве знай различие родов
И, что начнешь, ищи к тому приличных слов,
Не раздражая муз худым своим успехом:
Слезами Талию, а Мельпомену смехом.
Различать следовало не только трагедии и комедии, но и тематически близкие между собой жанры. Например, в эклогах и элегиях говорилось о любовных переживаниях, но в эклогах – об «утехах» любви, а в элегиях – о ее страданиях. От автора таких стихов требовалось не удивлять читателей, а быть простым и искренним.
Но хладен будет стих и весь твой плач – притворство,
Когда то говорит едино стихотворство;
Но жалок будет склад, оставь и не трудись:
Коль хочешь то писать, так прежде ты влюбись!
Сумароков и его последователи ценили в стихах ясность и чистоту слога, естественность и простоту чувства, а «великолепные» оды называли «надутыми». В русской литературе с Сумарокова берет начало традиция апологии (защиты) естественных человеческих чувств, вытекающей из представления о том, что человек по природе разумен и добр. Сама «естественность» чувства (любовного, например) служила его оправданием порой даже перед лицом религии и морали, а тем более перед лицом дурных обычаев, суеверий, несправедливости и насилия (правда, естественными при этом признавались только чувства, согласные с разумом). Не молитва и покаяние христианина и не равнодушие философа-стоика, а борьба с общественными пороками и предрассудками стала моральным правом и обязанностью каждого, кто любит добродетель и верит в правоту человеческого сердца. Эта мысль развивается в сумароковской «Оде о добродетели» (1759):
Чувствуют сердца то наши,
Что природа нам дала;
Строги стоики! Не ваши
Проповедую дела.
Я забав не отметаю,
Выше смертных не взлетаю,
Беззакония бегу
И, когда его где вижу,
Паче смерти ненавижу
И молчати не могу.
Свое творчество Сумароков считал общественно полезным, мечтал искоренять пороки и внушать благородные помыслы, но часто вместо сочувствия и признания получал насмешки и оскорбления. И молчать он тогда действительно не мог. Самые непосредственные и искренние стихотворения Сумарокова – это те, в которых он жалуется на чинимые ему как писателю обиды и изливает свою досаду и негодование. В 1759 г., заботясь о просвещении читателей, он издавал журнал «Трудолюбивая пчела» (первый в России литературный журнал), а последний его номер завершил коротким стихотворением «Расставание с музами»:
Для множества причин
Противно имя мне писателя и чин;
С Парнаса нисхожу, схожу противу воли
Во время пущего я жара моего,
И не взойду по смерть я больше на него, -
Судьба моей то доли.
Прощайте, музы, навсегда!
Я более писать не буду никогда.
Конечно, писать он тогда не перестал, а может, и не собирался, но и не высказать своего огорчения от неблагодарности соотечественников он не мог. Позднее, по случаю конфликта с московским главнокомандующим из-за постановки своей трагедии, он испытал сходные чувства и горько жаловался:
Сбираются ругать меня враги и други.
Сие ли за мои, Россия, мне услуги?
<…>
За труд мой ты, Москва, меня увидишь мертва:
Стихи мои и я наук злодеям жертва.(«Все меры превзошла теперь моя досада…», 1770)
Такими стихами и некоторыми житейскими выходками Сумароков стяжал славу человека с беспокойным самолюбием и не в меру тщеславного. Вызывались они, однако, не только личной обидчивостью, но и желанием защитить достоинство не всем понятных литературных занятий. Пушкин, в целом прохладно относившийся к его творчеству, как раз это отметил как одну из его заслуг: «Сумароков требовал уважения к стихотворству». И труды его не пропали даром: поэтов следующего поколения уже ни считали смешными чудаками только за то, что они сочиняли стихи.
Сумароков создал целую школу последователей, которые добивались в своих сочинениях «чистоты слога» и обращались к «разуму» читателей, думая воспитывать в них моральные и гражданские добродетели. Самые крупные из его последователей в итоге создали принципиально новые произведения, о Сумарокове мало напоминающие. Это М. М. Херасков, создатель «Россияды» (1779), первой русской эпической поэмы на национально-историческом материале; В. И. Майков, автор комической пародийной поэмы «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771); И. Ф. Богданович, автор поэмы «Душенька» (1783), ставшей классикой русской поэзии в «легком» роде. В лирических жанрах они, однако, развивали традиции Сумарокова.
Достойным преемником ломоносовского «великолепного» стиля, предназначенного для превышающих человеческую меру вещей, был В. П. Петров, которого Екатерина II в 1770 г. объявила «вторым Ломоносовым». В 1770-х гг. он был почти официальным придворным поэтом, выразителем и пропагандистом идей и планов императрицы и князя Г. А. Потемкина, в особенности, проекта отвоевания Константинополя и восстановления Греции. Его оды часто больше по размеру, чем ломоносовские, и отличаются еще более славянизированным и витиеватым стилем, но поражают не столько обилием слов, сколько мыслей – серьезностью и глубиной оценок внешнеполитической ситуации, историческими и философскими идеями. Почитатели Петрова, помимо поэтической изобретательности, ценили в нем глубокий ум и благородные нравственные убеждения. «Умный Петров», «пламенный Петров, порывистый и сжатый», – так отзывались о нем писатели пушкинского времени. Вот, например, обращенная к Екатерине II заключительная строфа его оды «На взятие Варшавы» (1794):
Живи, пока твоя держава,
Картина блещущих чудес,
Истории краса и слава
И образ правоты небес,
Всех очи усладит и слухи,
Возвысит чувства всех и духи.
Пока в порядке состоя
От тли свет будет безопасен,
С намереньем Творца согласен,
Чист, светел, как душа твоя.
Как и Ломоносов, Петров представляет Россию без подробностей, «в одном огромном очерке», при этом мысль его обращена даже не к ней, а к «намерению Творца», которое он усиливается разгадать, к «правоте небес», в которую он твердо верует и образ которой он желает разглядеть в Российской державе. В будущее, в отличие от Ломоносова, Петров, современник Французской революции, смотрит без энтузиазма и с некоторой тревогой: ведь это «пока» свет состоит «в порядке» и безопасен «от тли», это только «пока» держава Екатерины II возвышает «чувства всех и духи» (а когда-нибудь, очевидно, придет этому конец). Иначе говоря, за этими стихами, имеющими вид неумеренной похвалы, есть некая историософия, мысли поэта о предназначении России и мировой истории, а в частности, о месте, отведенном в ней царствованию Екатерины II. Потенциал похвальной оды ломоносовского типа Петров реализовал едва ли не до предела.
* * *
Новая эпоха в русской поэзии началась с Г. Р. Державина. У каждого из трех «отцов российского стихотворства» он взял свое. У Ломоносова – полет воображения, изобретательность («остроумие»), душевный подъем («восторг») и героико-патриотический пафос, у Сумарокова – человечность, искренность чувства, жар сатирического негодования и озабоченность моральной стороной общественной жизни, у Тредиаковского – манеру безбоязненно смешивать стили и употреблять редкие слова. Но Державина нельзя назвать последователем ни каждого из них по отдельности, ни всех вместе взятых. Он, по собственному выражению, в 1779 г. «избрал свой совсем особый путь», начал вырабатывать собственную поэтическую манеру, подчеркнуто индивидуальный стиль, служащий целям непосредственного самовыражения.
Державин отказался от обязательного, казалось бы, принципа соответствия стиля и жанра, то есть от того, чтобы о серьезных вещах говорить серьезно и без шуточек, о возвышенных предметах писать высоким слогом, о низменных – грубым и т. д. У него все как будто перемешалось. Знаменитая ода «Фелица» (1782), обращенная к Екатерине II, является одновременно и похвальной одой, и сатирой: поэт похвалил императрицу и посмеялся над ее вельможами. При этом он не превознес монархиню до небес, как это сделали бы Ломоносов и Петров, а прославил ее человеческие, житейски конкретные добродетели – например, ее воздержанность в пище и любовь к пешим прогулкам, что было чистою правдой, поскольку императрица заботилась о своей фигуре. А вельмож он не обличил и не покрыл вечным позором, как это сделал бы последовательный сатирик, а с добродушной шутливостью и даже сочувствием изобразил их человеческие слабости, от которых и себя не считал свободным: «Таков, Фелица, я развратен! / Но на меня весь свет похож…» Державин в своих стихах легко переходит от восторга к шуткам, от подавляющего страха смерти – к житейским удовольствиям, и все это зачастую в рамках одного стихотворения. В подобных вещах он позднее усматривал свои права на поэтическое бессмертие:
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.(«Памятник», 1795)
В стихах Державина нашлось место его личным пристрастиям и даже причудам, перипетиям его служебной деятельности, женам (он был дважды женат), друзьям и соседям. Они изобилуют живописными подробностями в описаниях природы, домашнего быта и застолий, нравов его удивительных современников, вроде Г. А. Потемкина и А. В. Суворова, и т. п. С полным правом Державин заметил однажды, что книга его стихотворений «…может быть потомству памятником дел, обычаев и нравов его времени, и <…> все его сочинения ничто как картина века Екатерины».
Поэзия Державина по-настоящему автобиографическая, в ней вся его жизнь как поэта и государственного деятеля, его волнения и заботы, вера и моральные принципы. Чего в ней нет, так это тонких интимных переживаний, которые можно доверить только близкому человеку. Державин весь на виду, ему нечего и незачем скрывать: «Брось, мудрец, на гроб мой камень, / Если ты не человек» («Признание», 1808).
Интимную внутреннюю жизнь в русской лирике открыли его младшие современники, в творчестве которых отразилось мироощущение эпохи сентиментализма. М. Н. Муравьев и Н. М. Карамзин выражали чувства и мысли, о которых нет надобности громко вещать всему миру: лучше говорить о них тихо, вполголоса, в узком кругу избранных – просвещенных и понимающих друг друга с полуслова людей. Так, Муравьев, подобно Державину, поэтизирует частную жизнь, но сосредоточен он не на быте, а на «жизни души», устремленной к идеалам добра и красоты и унывающей от собственного несовершенства. Творчество для Муравьева – опыт самовоспитания, установления гармонии между идеалом и действительностью. Его «чувства» неотделимы от размышления, восторженность и разочарованность умеряются иронией, самоуглубленность – признанием прав «общества» над человеком (об этом идет речь, например, в его «Послании о легком стихотворении к А. М. Бр<янчининову>», 1783). Карамзин в форму доверительной беседы с другом или «милыми женщинами» облекает свои скептические мысли о политике и природе человека, при этом как бы утешая читателя и сам рассчитывая на утешение. Самоуглубленность, готовность к сочувствию несчастным, эмоциональная умеренность, утонченный вкус, внимание к нюансам внутренней жизни человека, подверженного сомнениям, разочарованиям и беспричинному унынию, меланхолия и полный грустной иронии взгляд на себя и окружающую действительность – все это в разной степени свойственно сочинениям чувствительных авторов нового поколения (в первую очередь – прозе и поэзии Карамзина). Сентиментальная лирика рубежа XVIII–XIX вв. – это пролог элегической поэзии В. А. Жуковского и К. Н. Батюшкова и в целом психологической лирики пушкинского времени (сильно, впрочем, раздвинувшей узкий спектр «чувств и мыслей» сентиментальных авторов).
Поэзия XVIII в. стала фундаментом классической русской литературы XIX в., целый ряд ее специфических особенностей проявился еще тогда – когда «наше стихотворство только лишь начиналось». Поэтов XVIII в. и их произведения хорошо знали Пушкин и писатели его времени, они были их законным достоянием, предметом восхищения или насмешек, придирчивых или взвешенных суждений, но не безразличного и равнодушного отношения. В неразличимую массу полузабытых авторов они для них не сливались, как для читающей публики к концу XIX в. Но вскоре эта поэзия была как бы заново открыта писателями, критиками и учеными XX в., обнаружившими в ней немало для себя ценного и интересного. Русская поэзия XVIII в., особенно лирическая поэзия, и по сей день способна производить впечатление даже на мало подготовленного читателя, обладает неким особенным и непреходящим обаянием. Причина этого, вероятно, в том, что и среди наших первых стихотворцев были истинные поэты, время над которыми почти не властно, поскольку «пиит в человечестве есть нечто редкое».
В. Л. Коровин
. «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». Харитон Макентин – анаграмма имени Антиох Кантемир.
Стихотворное переложение политического воспитательного романа Франсуа Фенелона (1651–1715) «Приключения Телемака», в котором рассказывается о странствиях сына Одиссея (Тилемаха). Пушкин заметил, что «мысль <Тредиаковского> перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного».
Богата Россия, но и замечательными поэтами 18-20 веков, которые оставили значимый след как в русской литературе, так и в мировой. Возможно, эти русские поэты смогут стать неотъемлемой частью вашей домашней библиотеки.
Русские поэты 18 века
18 век — эпоха русского классицизма в поэзии и литературе. В это же время появились и русские поэты , положившие начало кардинальной реформе русской поэзии.
Николай Карамзин
Любовь к литературе проявилась у Карамзина еще в юном возрасте. Он стремился увести отечественную литературу от классицизма в сторону реализма. Большое влияние на поэзию Карамзина имели вопросы эстетики и философии. Поначалу он не писал о политике, но впоследствии и в стихотворениях о Павле I и Александре I, и в обращениях к царским особам («К милости») поднималась и такая тема.
Писал Карамзин и поэзию о поэзии: он восхваляет ее в одноименном стихотворении («Поэзия») и рассказывает, какое важное место она занимает в жизни, а в стихотворении «Протей» затрагивает тему долга поэта перед обществом. Поэзия же на тему любви у Карамзина имеет свою специфику - она направлена не столько на описание любовных переживаний и событий, а скорее только на сами чувства.
Михаил Ломоносов
Стихотворения Ломоносова являются отражением русской жизни в тот самый период, когда происходило утверждение нашего народа; поэт тогда так и писал о торжестве его разума, мощи и величии. Творил он в эпоху классицизма в русской литературе. Энциклопедический склад ума Ломоносова во многом определял тематику его поэтических произведений.
Основной принцип, который Ломоносов вкладывал в свою поэзию, был просветительский. «Письмо о пользе стекла» - хороший образец научно-философской лирики Ломоносова, связанный с его интересами в области химии. Так же, как и Карамзин, Ломоносов считал поэзию еще и средством выполнения гражданского долга поэта и писал о том, какую радость она приносит самому автору, если направлена на пользу общества.
Гавриил Державин
Державин был способен придумывать комбинированные живые образы, затрагивая и патриотические, и гражданские, и личные чувства, и создавая стихи обо всем на свете. Настоящие, реальные люди, их характеры и жизнь — вот что становилось главной темой поэзии Державина. Как и Карамзин, он делал попытки приблизить свое творчество к реализму. Он с удовольствием сочетал просторечную лексику с лексикой высокого стиля, использовал сатиру, выбирал самые простые сюжеты для собственных стихотворений.
Нередко Державин писал оды — лучшими из них считаются «Бог», «Фелица», «Видение мурзы». Все эти произведения также обладают сюжетом, в них больше нет абстрактных образов, а только конкретные люди. Многие русские поэты конца 18 века-начала 19 века отмечали, что творчество Державина на них очень существенно повлияло.
Русские поэты 19 века
Первую часть 19 века зовут Золотым веком русской литературы, которая открыла нам таких замечательных поэтов, как Александр Пушкин , Михаил Лермонтов, Федор Тютчев, Афанасий Фет, Иван Крылов, Николай Некрасов и многих других.
Михаил Лермонтов
Главным объектом лермонтовской лирики был противоречивый внутренний мир человека. Сам поэт всегда остро ощущал себя непонятым, непохожим на других, и от этого был одинок, что отражалось на творчестве. В работах Лермонтова практически нет темы дружбы, а любовь чаще всего безответна либо с трагическим финалом.
Одним из самых известных стихотворений Лермонтова является «Парус». Повествование предстает перед нами как пейзажная зарисовка, но мы понимаем, что таким образом автор делится с нами переживаниями главного героя. Еще одно стихотворение, «Смерть поэта» - отражает гибель великого русского поэта Александра Пушкина.
Раннее творчество Лермонтова относится к романтизму (юношеский период), а потом переходит в реализм (зрелый период). Многие русские поэты того времени проходили в своем творчестве через подобное переосмысление. А наибольшее влияние на творчество Лермонтова оказали работы Пушкина и Байрона.
Афанасий Фет
Творчество Фета примечательно тем, что оно является свободным и не подчиняется никаким условиям: поэт не писал про поэзию, гражданскую позицию, политику и общественные пороки, а только про то, что хотел написать сам - эстетику мира, красоту и общечеловеческие идеалы и ценности.
Он не стремился изобразить реалистичный мир, скорее наоборот, идеализировал его. Фет считал, что русские поэты должны следовать за своим воображением, иметь возможность отвлечься от переживаний и погрузиться в такой мир. И лишь в самый поздний период своего творчества Фет стал затрагивать еще и философские темы, например о гармонии человека и Вселенной.
Николай Некрасов
Жизнь и страдания простых людей, их проблемы и бедствия — о таких вещах писал Некрасов в своей лирике, словно бы говоря от лица всего народа. Не было предела возмущению поэта, что в России существовало крепостное право. Знал об этом поэт не со стороны: его отец, принадлежавший к знатному, но обедневшему роду, был очень жесток со своими крестьянами.
В правдоподобном изображении реалий крестьянской жизни и заключается сила поэта. Особенно хорошо это видно по известной поэме Некрасова под названием «Мороз, Красный Нос», где поэт рисует образ той самой русской женщины, которая и с конем на ходу справится, и с горящей избой. Беспокоят Некрасова вопросы социального неравенства и народных тягот и в поэме «Кому на Руси жить хорошо», про которую уже говорят - «энциклопедия народной жизни».
Русские поэты 20 века
Конец 19-первая треть 20 века стали так называемым Серебряным веком русской литературы. В нашем списке будут те некоторые русские поэты , без которых эту эпоху представить невозможно.
Сергей Есенин
Для многих Сергей Есенин, в первую очередь, — талантливейший лирик. Поэзия этого поэта сосредоточена на природе, любви, деревне, религии, размышлениях о жизни и смерти, народных песнях и героях. После использования этих тем и исследования русского фольклора Есенина даже называли крестьянским поэтом. Его поэзия и была истинной народной поэзией России, которая вся пронизана любовью к Родине.
Есенин писал о русской природе - живой и пульсирующей в первозданной свежести, полной цветов, звуков, запахов, неотделимых от чувств поэта («Гой ты, Русь, моя родная...», «Береза», «Отговорила роща золотая...»). Ближе к последним годам жизни крестьянская лирика сменяется на любовную, наполненную восхищением женской красотой, нежными девичьими образами, драматизмом и романтическими переживаниями, и переплетается с пейзажной («Ты сказала, что Саади...», «Я помню, любимая, помню...»).
Александр Блок
Блок является ярким представителем такого направления в искусстве и литературе, как символизм. Он был очень талантливым поэтом-лириком. Блок сам поделил свое творчество на три условных цикла: в первую книгу определил «Стихи о прекрасной даме», во вторую - стихи периода 1904-1907 гг., в третью - стихи 1908-1916 гг.
Все его творчество основывалось на противоречии, а поэтический мир словно был не привязан ко времени, а растворен в вечности. Блок нередко бросал себе вызов и использовал даже стертые, тривиальные рифмы, например «Тебя-любя», чтобы придать им новый смысл, а также создавал необыкновенные метафоры («И теплятся очи, словно свечи...»).
Еще одна выдающаяся поэтесса 20 века, Анна Ахматова, называла Блока человеком-эпохой.
Владимир Маяковский
Пожалуй, поэзию Владимира Маяковского просто невозможно спутать ни с какой другой - такие насыщенные гиперболами и авторскими неологизмами, резкие, динамичные стихотворения с вызовом обществу современников не встретишь больше нигде.
Немногие русские поэты Серебряного века положительно восприняли революцию, однако Маяковский был как раз из таких - а главное, его стихотворения как нельзя лучше вписались в канву нового государственного строя. Но даже несмотря на частую политическую начинку стихотворений, нельзя не признать талант этого необычного поэта, который не сумел вписаться в стандартные рамки русской поэзии.
Предлагаем вам посмотреть документальный фильм про русского поэта Золотого века Афанасия Фета:
Служебный список статей, созданный для координации работ по развитию темы. Данное предупреждение не устанавл … Википедия
Не следует путать с термином «нацизм». Пробуждение Уэльса, Кристофер Уильямс, 1911. Образ Венеры как аллегория рождения нации Национализм (фр. nationalisme) идеология и направление политики, базовым принципом которых является тезис о высшей… … Википедия
ЖУРНАЛЫ РУССКИЕ. I. ДВОРЯНСКИЕ ЖУРНАЛЫ ЭПОХИ РАСЦВЕТА КРЕПОСТНОГО ХОЗЯЙСТВА (XVIII в.). Как и на Западе, в России Ж. появились позже, чем первые печатные газеты. Их появление вызвано было развитием хозяйственной и общественной жизни и, в связи с… … Литературная энциклопедия
Средняя Азия и Казахстан во второй половине XVII и в XVIII в. - В середине XVII в. самыми крупными феодальными государствами Средней Азии были Бухарское и Хивинское (иначе Хорезмское) ханства. Основное население Бухарского ханства составляли узбеки и таджики, в его пределах по среднему течению Аму Дарьи… … Всемирная история. Энциклопедия
Это статья является частью серии статей о народе Украинцы … Википедия
- … Википедия
РСФСР. I. Общие сведения РСФСР образована 25 октября (7 ноября) 1917. Граничит на С. З. с Норвегией и Финляндией, на З. с Польшей, на Ю. В. с Китаем, МНР и КНДР, а также с союзными республиками, входящими в состав СССР: на З. с… …
Михаил Васильевич Ломоносов Работа неизвестного художника. Масло … Википедия
VIII. Народное образование и культурно просветительные учреждения = История народного образования на территории РСФСР уходит в глубокую древность. В Киевской Руси элементарная грамотность была распространена среди разных слоев населения, о чём… … Большая советская энциклопедия
Запрос «Карамзин» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Николай Карамзин … Википедия
Книги
- Причудница. Русские стихотворные сказки конца XVIII - начала XX века , Пушкин Александр Сергеевич, Карамзин Николай Михайлович, Баратынский Евгений Абрамович. В сборнике представлены русские литературные стихотворные сказки конца XVIII - начала XX века. К этому жанру обращались такие выдающиеся поэты, как А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. А.…
- Русские поэты. Антология (комплект из 4 книг) , . В антологию "Русские поэты" вошли избранные наиболее художественно выразительные произведения, которые в совокупности дадут читателям достаточно ясное представление не только о богатстве, но…
XVIII век русской поэзии – это век её развития и становления, век, в который она приобретает строгий порядок и форму; век, в который формулируются казавшиеся незыблемыми законы стихосложения и в который они же нарушаются не терпящим рамок и границ гением русских поэтов. Так сложилось, и, вероятно, это неслучайно, что история русской поэзии рассматривается не в связи с какими-то эпохами в жизни русского общества, а привязана к конкретным личностям, повлиявшим своим творчеством на ход этой самой истории.
Василий Тредиаковский
Предтечей русской поэзии в современном понимании этого слова является Василий Тредиаковский. Его перевод романа французского писателя XVII века Поля Тальмана «Езда на остров любви», в издание которого были включены и собственные стихи поэта, несмотря на всё своё несовершенство, несмотря на вычурный и зачастую несуразный слог, не высмеянный впоследствии разве только ленивым, является одной из ключевых вех на историческом пути русской поэзии.
Конечно, и до Тредиаковского русская словесность, воплощавшаяся в том числе и в стихотворных формах (вспомним знаменитое «Слово о полку Игореве» и русские былины), не была в зачаточном состоянии, но, тем не менее, поэзия как способ выражения авторских переживаний, глубоко личных, субъективных, эмоциональных и страстных, волнующих, заставляющих сострадать и сопереживать; то, что так живо охарактеризовано крылатой пушкинской фразой «над вымыслом слезами обольюсь», то явление в русской литературе, которое мы привыкли именовать лирикой, получает своё начало с выходом в свет вышеупомянутой книги.
До этого русская поэзия жила в форме сказаний, народного эпоса, в форме церковных песнопений. Её цели были другими: фиксировать исторические факты и народные предания, учить, назидать, вдохновлять, быть словесным вместилищем для молитвы. Личные чувства автора оставались вне сферы её интересов, да и самому авторству не предавалось большого значения – создатель «Слова о полку Игореве», к примеру, не посчитал нужным снабдить своё произведение автографом. Тредиаковский первым выводит на передний план внутренний мир поэта.
Он смело экспериментирует с техникой стихосложения (трехстопный хорей, пропуски ударений в стопах, переход от силлабического к силлабо-тоническому стихосложению), вводит новые для русского языка жанры (идиллия, патриотическая лирика). Громоздкие инверсии, витиеватый слог, непредсказуемые метафоры и сравнения – эти формы отстранения от повседневного языка и обыденного мира пленяют воображение поэта, позволяют ему стать настоящим новатором в области поэтического языка. В 1735 г. он издаёт трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий», в котором изложены большинство из его идей.
«Вообще изучение Тредиаковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей». Эта оценка, принадлежащая Пушкину, показывает нам истинное историческое значение человека, творчество которого послужило фундаментом будущего великого здания русской поэзии.
Михаил Васильевич Ломоносов
Мало существует на свете гениев, столь разносторонних как Михаил Васильевич Ломоносов, и одной из сфер его многочисленных открытий была поэзия. Тщательно и критически изучив «Новый и краткий способ» Тредиаковского, Ломоносов по достоинству оценил его новаторские шаги, но, в то же время, отмёл ограничения – наследие отживших традиций барокко, –сдерживающие дальнейшее развитие русской поэзии.
В 1739 году Ломоносов присылает в Российскую академию наук «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина», приложив к ней «Письмо о правилах российского стихотворства». Это письмо явилось изложением системы стихотворной речи, которая ляжет в основу великолепного здания русского поэтического наследия.
Он описывает 30 стихотворных размеров и провозглашает их эстетическое равноправие, отдавая, тем не менее, предпочтение ямбу. В этом отношении его взгляды были противоположны взглядам Тредиаковского, считавшего хореические размеры лучшими и естественнейшими для русского языка.
Ломоносов говорит о том, что ямб более подходит для выражения глубоких, возвышенных мыслей, хорей – эмоций и чувств; первый тяготеет к книжному языку, второй – к народному творчеству, фольклору.
В равной степени он допускает и двухсложные размеры (хорей и ямб) и трёхсложные (дактиль и анапест), а также стихи со смесью строф хореических с дактилическими или ямбических с анапестическими. Каждый из этих шести размеров имеет пять вариантов стопности – от 2 стоп до 6. Таким образом (6 * 5) и получилось 30 стихотворных размеров, о которых мы упоминали выше.
Ломоносов допускает сочетание мужских рифм с женскими и дактилическими, вводит свободное сочетание хорея с дактилем и ямба с анапестом – стих, получивший название дольника, так как в нём постоянно только количество ударных слогов, безударных же в стопе могло быть как два, так и три. Это открытие является по-настоящему провидческим, получившим широчайшее распространение в творчестве поэтов Серебряного века.
Но главным открытием Ломоносова было, всё-таки, утверждение четырёхстопного ямба, размера, ставшего впоследствии символом русской поэзии вообще. Вспомним, хотя бы, пушкинское «Четырестопный ямб мне надоел: Им пишет всякий. Мальчикам в забаву...»
Ломоносов сформулировал знаменитую теорию трёх стилей – высокого, среднего и низкого – и определил для каждого из них область жанрового применения. Высокий стиль, состоящий из сочетания церковнославянских слов и слов, общих для церковнославянского и русского языков, приличествовал героическим поэмам и одам; средний, включавший в себя также слова русского языка, которых нет в церковных книгах, служил языком сатиры, трагедий, элегий, идиллий и стихотворных дружеских посланий; низкий, состоящий только из русских, иногда даже просторечных слов, был применим только в области комедий, эпиграмм и песен.
Творчество Тредиаковского и Ломоносова, их теоретические изыскания в области стихосложения определили весь путь будущей русской поэзии: описанные ими стихотворные формы будут применять не только их близкие потомки, но также и наши современники.
Александр Сумароков
Поэзия Александра Сумарокова – это поэзия классицизма в его законченной форме. Он по праву считал себя создателем высокого классицизма в России и, видя в своих предшественниках, Тредиаковском и Ломоносове, одновременно, и учителей и оппонентов, вёл с ними литературные споры по поводу стихотворных средств, подходящих для выражения тех или иных переживаний и эмоций. С одной стороны, он многое перенял у них, с другой, считая себя защитником классицизма, отвергал отжившие формы барокко.
Творчество Сумарокова вобрало в себя все известные на тот момент жанры и стихотворные формы и открыло для русской поэзии немало новых. Он смело экспериментирует в области стихосложения: вводит новые размеры (амфибрахий, свободный стих или велибр), применяет различные строфические построения, использует пропуски ударений в стопах.
Отличительной чертой творчества поэта является тяготение к жанрам среднего и низкого стилей. До нас дошло около 400 его басен. Его сатиры клеймят сословное чванство и прочие пороки общества. Он – один из зачинателей русской пародии: в цикле «Вздорных од», к примеру, им был высмеян неистовый одический стиль Ломоносова.
Вокруг Сумарокова собирается целая школа, представители которой уже к середине XVIII века довершают начатое им строительство здания русского классицизма. Литературный разброд и языковой хаос предшествующего времени сменяется стройной системой, строго определяющей правила стихосложения для всех существовавших на тот момент жанров и стилей.
Гавриил Романович Державин
Державин совмещает в себе казалось бы несовместимое: его творчество является одновременно и вершиной русского классицизма, и, в то же самое время, будучи неспособным уместиться в строгих рамках данного эстетического направления, преодолевает казавшиеся ненарушимыми ограничения и вводит в поэзию то, что станет впоследствии основным содержанием почти всех литературных произведений – интерес к неповторимой индивидуальности человека, к его внутреннему миру.
Ещё Ломоносов определил строгое соответствие жанров и стилей; Державин же соединяет в одном произведении оду с элегией («На смерть князя Мещерского») либо с сатирой («Фелица»), широко использует антиномии и контрасты, применяя в одной и той же строфе слова, принадлежащие к высокому и низкому стилям. В эстетике классицизма до него это было немыслимо!
Державин видит в поэзии инструмент воздействия на нравственность человека: его цель –прославлять великие дела и порицать дурные. Высота философской мысли Державина заставляет задуматься о главном и вечном. Его ода «Бог» – один из примеров глубоких богословских размышлений о Творце, раскрывающая перед читателем Божие величие и сияние образа Божия в человеке.
Посевы и всходы
Подводя итоги, можно сказать, что в XVIII веке были посеяны и взращены семена, всходы которых принесут великолепнейшие побеги, проросшие в Золотой век русской литературы. Без Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова с его школой, без Державина, который «заметил и, в гроб сходя, благословил» величайшего из русских поэтов, не было бы ни Золотого, ни Серебряного веков, не было бы того великого дворца поэзии, которому по его богатству и красоте поистине нет равных.
Аксаков Иван Сергеевич (1823-1886) – поэт и публицист. Один из лидеров русских славянофилов.
Аксаков Константин Сергеевич (1817-1860) – поэт, литературный критик, лингвист, историк. Вдохновитель и идеолог славянофильства.
Аксаков Сергей Тимофеевич (1791-1859) – писатель и общественный деятель, литературный и театральный критик. Писал книге о рыбалке и охоте. Отец писателей Константина и Ивана Аксаковых. Самое известное произведение: сказка «Аленький цветочек».
Анненский Иннокентий Федорович (1855-1909) – поэт, драматург, литературный критик, лингвист, переводчик. Автор пьес: «Царь Иксион», «Лаодамия», «Меланиппа-философ», «Фамира-кэфаред».
Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) – поэт и переводчик. Автор поэм: «Эда», «Пиры», «Бал», «Наложница» («Цыганка»).
Батюшков Константин Николаевич (1787-1855) – поэт. Также автор ряда известных прозаических статей: «О характере Ломоносова», «Вечер у Кантемира» и другие.
Белинский Виссарион Григорьевич (1811-1848) – литературный критик. Возглавлял критический отдел в издании «Отечественные записки». Автор многочисленных критических статей. Оказал огромное влияние на русскую литературу.
Бестужев-Марлинский Александр Александрович (1797-1837) – писатель-байронист, литературный критик. Издавался под псевдонимом Марлинский. Издавал альманах «Полярная звезда». Входил в число декабристов. Автор прозы: «Испытание», «Страшное гадание», «Фрегат Надежда» и другие.
Вяземский Петр Андреевич (1792-1878) – поэт, мемуарист, историк, литературный критик. Один из основателей и первый глава Русского исторического общества. Близкий друг Пушкина.
Веневетинов Дмитрий Владимирович (1805-1827) – поэт, прозаик, философ, переводчик, литературный критик Автор 50 стихотворений. Был также известен как художник и музыкант. Организатор тайного философского объединения «Общество любомудрия».
Герцен Александр Иванович (1812-1870) – писатель, философ, педагог. Самые известные произведения: роман «Кто виноват?», повести «Доктор Крупов», «Сорока-воровка», «Поврежденный».
Глинка Сергей Николаевич (1776-1847) – писатель, мемуарист, историк. Идейный вдохновитель консервативного национализма. Автор следующих произведений: «Селим и Роксана», «Добродетели женщин» и других.
Глинка Федор Николаевич (1876-1880) – поэт и писатель. Член общества декабристов. Самые известные произведения: поэмы «Карелия» и «Таинственная капля».
Гоголь Николай Васильевич (1809-1852) – писатель, драматург, поэт, литературный критик. Классик русской литературы. Автор: «Мертвых душ», цикла рассказов «Вечера на хуторе близ Диканьки», повестей «Шинель» и «Вий», пьес «Ревизор» и «Женитьба» и многих других произведений.
Гончаров Иван Александрович (1812-1891) – писатель, литературный критик. Автор романов: «Обломов», «Обрыв», «Обыкновенная история».
Грибоедов Александр Сергеевич (1795-1829) – поэт, драматург и композитор. Был дипломатом, погиб на службе в Персии. Самое известное произведение – поэма «Горе от ума», послужившая источником многих крылатых фраз.
Григорович Дмитрий Васильевич (1822-1900) – писатель.
Давыдов Денис Васильевич (1784-1839) – поэт, мемуарист. Герой Отечественной войны 1812 года. Автор многочисленных стихотворений и военных воспоминаний.
Даль Владимир Иванович (1801-1872) – писатель и этнограф. Будучи военным врачом, попутно собирал фольклор. Самый известный литературный труд – «Толковый словарь живого великорусского языка». Даль турдился над словарем более 50 лет.
Дельвиг Антон Антонович (1798-1831) – поэт, издатель.
Добролюбов Николай Александрович (1836-1861) – литературный критик и поэт. Печатался под псевдонимами –бов и Н. Лайбов. Автор многочисленных критических и философских статей.
Достоевский Федор Михайлович (1821-1881) – писатель и философ. Признанный классик русской литературы. Автор произведений: «Братья Карамазовы», «Идиот», «Преступление и наказание», «Подросток» и многих других.
Жемчужников Александр Михайлович (1826-1896) – поэт. Вместе с братьями и писателем Толстым А.К. создал образ Козьмы Пруткова.
Жемчужников Алексей Михайлович (1821-1908) – поэт и сатирик. Вместе с братьями и писателем Толстым А.К. создал образ Козьмы Пруткова. Автор комедии «Странная ночь» и сборника стихов «Песни старости».
Жемчужников Владимир Михайлович (1830-1884) – поэт. Вместе с братьями и писателем Толстым А.К. создал образ Козьмы Пруткова.
Жуковский Василий Андреевич (1783-1852) – поэт, литературный критик, переводчик, основоположник русского романтизма.
Загоскин Михаил Николаевич (1789-1852) – писатель и драматург. Автор первых русских исторических романов. Автор произведений «Проказник», «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», «Кульма Петрович Мирошев» и других.
Карамзин Николай Михайлович (1766-1826) – историк, писатель и поэт. Автор монументального труда «История государства Российского» в 12 томах. Его перу принадлежат повести: «Бедная Лиза», «Евгений и Юлия» и многие другие.
Киреевский Иван Васильевич (1806-1856) – религиозный философ, литературный критик, славянофил.
Крылов Иван Андреевич (1769-1844) – поэт и баснописец. Автор 236 басен, многие выражения из которых стали крылатыми. Издавал журналы: «Почта духов», «Зритель», «Меркурий».
Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797-1846) – поэт. Входил в число декабристов. Близкий друг Пушкина. Автор произведений: «Аргивяне», «Смерть Байрона», «Вечный жид».
Лажечников Иван Иванович (1792-1869) – писатель, один из родоначальников русского исторического романа. Автор романов «Ледяной дом» и «Басурман».
Лермонтов Михаил Юрьевич (1814-1841) – поэт, писатель, драматург, художник. Классик русской литературы. Самые известные произведения: роман «Герой нашего времени», повесть «Кавказский пленник», поэмы «Мцыри» и «Маскарад».
Лесков Николай Семенович (1831-1895) – писатель. Самые известные произведения: «Левша», «Соборяне», «На ножах», «Праведник».
Некрасов Николай Алексеевич (1821-1878) – поэт и писатель. Классик русской литературы. Глава журнала «Современник», редактор журнала «Отечественные записки». Самые известные произведения: «Кому на Руси жить хорошо», «Русские женщины», «Мороз, Красный нос».
Огарев Николай Платонович (1813-1877) – поэт. Автор поэм, стихотворений, критических статей.
Одоевский Александр Иванович (1802-1839) – поэт и писатель. Входил в число декабристов. Автор поэмы «Василько», стихотворений «Зосима» и «Старица-пророчица».
Одоевский Владимирович Федорович (1804-1869) – писатель, мыслитель, один из создателей музыкознания. Писал фантастические и утопические произведения. Автор романа «4338-й год», многочисленных рассказов.
Островский Александр Николаевич (1823-1886) – драматург. Классик русской литературы. Автор пьес: «Гроза», «Бесприданница», «Женитьба Бальзаминова» и многих других.
Панаев Иван Иванович (1812-1862) – писатель, литературный критик, журналист. Автор произведений: «Маменькин сынок», «Встреча на станции», «Львы провинции» и других.
Писарев Дмитрий Иванович (1840-1868) – литературный критик-шестидесятник, переводчик. Многие статьи Писарева разобрали на афоризмы.
Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837) – поэт, писатель, драматург. Классик русской литературы. Автор: поэм «Полтава» и «Евгений Онегин», повести «Капитанская дочка», сборника повестей «Повести Белкина» и многочисленных стихотворений. Основал литературный журнал «Современник».
Раевский Владимир Федосеевич (1795-1872) – поэт. Участник Отечественной войны 1812 года. Входил в число декабристов.
Рылеев Кондратий Федорович (1795-1826) – поэт. Входил в число декабристов. Автор исторического поэтического цикла «Думы». Издавал литературный альманах «Полярная звезда».
Салтыков-Щедрин Михаил Ефграфович (1826-1889) – писатель, журналист. Классик русской литературы. Самые известные произведения: «Господа Головлевы», «Премудрый пескарь», «Пошехонская старина». Был редактором журнала «Отечественные записки».
Самарин Юрий Федорович (1819-1876) – публицист и философ.
Сухово-Кобылин Александр Васильевич (1817-1903) – драматург, философ, переводчик. Автор пьес: «Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина».
Толстой Алексей Константинович (1817-1875) – писатель, поэт, драматург. Автор поэм: «Грешница», «Алхимик», пьес «Фантазия», «Царь Федор Иоаннович», повестей «Упырь» и «Волчий приемыш». Вместе с братьями Жемчужниковыми создал образ Козьмы Пруткова.
Толстой Лев Николаевич (1828-1910) – писатель, мыслитель, просветитель. Классик русской литературы. Служил в артиллерии. Участвовал в обороне Севастополя. Самые известные произведения: «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение». В 1901 году был отлучен от церкви.
Тургенев Иван Сергеевич (1818-1883) – писатель, поэт, драматург. Классик русской литературы. Самые известные произведения: «Муму», «Ася», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети».
Тютчев Федор Иванович (1803-1873) – поэт. Классик русской литературы.
Фет Афанасий Афанасьевич (1820-1892) – поэт-лирик, мемуарист, переводчик. Классик русской литературы. Автор многочисленных романтических стихотворений. Переводил Ювенала, Гете, Катулла.
Хомяков Алексей Степанович (1804-1860) – поэт, философ, богослов, художник.
Чернышевский Николай Гаврилович (1828-1889) – писатель, философ, литературный критик. Автор романов «Что делать?» и «Пролог», а также повестей «Алферьев», «Мелкие рассказы».
Чехов Антон Павлович (1860-1904) – писатель, драматург. Классик русской литературы. Автор пьес «Вишневый сад», «Три сестры», «Дядя Ваня» и многочисленных рассказов. Проводил перепись населения на острове Сахалин.
Loading...