В начале февраля 1945 года стало абсолютно понятно, что Вторая мировая война близится к завершению. Советская армия продолжала одерживать победу за победой и все ближе подходила к Берлину. С другой стороны, к столице Германии приближались войска союзников, открывшие в 1944 году долгожданный второй фронт. В последний раз лидеры трех союзных держав — Иосиф Сталин, Франклин и Уинстон — встретились в конце 1943 года в Тегеране.

В силу изменившейся обстановки назрела необходимость еще одной встречи «большой тройки».

Конец 1944 года прошел в сложных переговорах касательно места проведения будущей конференции. Несмотря на то что во время встречи в Тегеране были приняты беспрецедентные меры безопасности, Сталин настаивал, чтобы Рузвельт и Черчилль прилетели в СССР, обосновывая это обеспокоенностью за свою жизнь. Кроме того, Сталин полагал, что проведение подобной конференции на советской земле будет символичным накануне разгрома нацистской Германии.

Стороны все-таки пришли к консенсусу после того, как ближайший соратник Рузвельта Гарри Гопкинс предложил в качестве места проведения встречи Крым. Прежде рассматривались такие локации, как иракская Басра, Мальта и египетская Александрия. При этом самому Сталину хотелось провести встречу с союзниками в Батуми или в Гаграх.

Несмотря на то что конференция началась уже 4 февраля, официально эту информацию никто не подтверждал. Главными темами тогдашних газет были успехи Красной армии, успешные боевые действия США на Филиппинах и бомбардировки Берлина.

«Белый дом продолжает давать комментарии от имени президента Рузвельта. Однако по неподтвержденной информации, он сейчас вместе с премьером Великобритании Уинстоном Черчиллем и маршалом Сталиным проводит важные переговоры в неизвестном месте», — писали журналисты 5 февраля. Первые официальные подтверждения факта встречи трех лидеров проявились лишь по прошествии четырех дней с момента начала конференции.

Место встречи продолжали держать в секрете. Говорилось лишь то, что встречается «большая тройка» на Черном море. Первые упоминания Крыма и Ялты, а также официальные фотографии появились лишь 13 февраля, то есть через два дня после окончания конференции.

При этом в Советском Союзе обо всех этих событиях узнали раньше — уже 10 февраля, когда появилась информация о том, что Черчилль прилетел в Крым на неисправном самолете.

Объединять и властвовать

Каждый из трех лидеров приехал в Ялту со своими целями: Рузвельт хотел, чтобы СССР поддержал военные действия против Японии в Тихоокеанском бассейне, Черчилль — свободных демократических выборов в освобожденных Красной армией странах Восточной и Центральной Европы, а Сталин — признания этих стран сферой влияния СССР.

Особенно союзников волновала судьба Польши, в которой к власти пришло просоветское правительство Польского комитета национального освобождения. Черчиллю удалось убедить Сталина допустить в состав новых властей Польши представителей польского правительства в изгнании, которое находилось в Лондоне.

А вот вопрос границ решить не удалось — Сталин оставил за собой Львов и Галицию, предлагая Польше поживиться немецкими территориями.

Также «большая тройка» окончательно решила вопрос о том, что Германия будет разделена на зоны оккупации при участии Франции. Не забыли и про репарации — было принято решение «обязать Германию возместить ущерб в натуре в максимально возможной мере».

Еще одним важным вопросом стало подписание Декларации об освобожденной Европе — этот документ подразумевал «восстановление суверенных прав и самоуправления для тех народов, которые были лишены этого агрессивными нациями путем насилия». Фактически речь шла о том, чтобы сообща решить судьбы освобожденных государств, ничего им не навязывая. Однако подобные инициативы так и остались на бумаге — вопросы решали власти держав-победителей, чьи войска были размещены на освобожденных территориях.

Особняком стояла тема Югославии — «большая тройка» условилась, что власть в стране получит Иосиф Броз Тито.

Кроме того, на конференции было принято решение создать Организацию Объединенных Наций, призванную заменить Лигу Наций в качестве эффективного инструмента решения международных споров. Предполагалось, что в состав будущей организации войдут представители не только «большой тройки», но и Китая с Францией.

А еще Сталину удалось сделать так, что в ООН должны были вступить Украина и Белоруссия как наиболее пострадавшие от нападения Германии страны.

Наконец, союзники договорились, что после того, как война в Европе закончится, Советский Союз вступит в конфронтацию с Японией, а взамен получит Курильские острова и Южный Сахалин.

«Мы рассмотрели и определили военные планы трех союзных держав в целях окончательного разгрома общего врага» — с таких слов начинается Коммюнике о конференции руководителей трех союзных держав в Крыму.

Заканчивается она словами о том, что «победа в этой войне и образование предполагаемой международной организации представляют самую большую возможность во всей истории человечества для создания в ближайшие годы важнейших условий такого мира».

Не пройдет и года, и союзные державы таковыми быть перестанут. А общим врагом для них станет страна, проводившая Ялтинскую конференцию. Худой мир лучше доброй войны.

Крымская (Ялтинская) конференция, вторая по счёту встреча лидеров стран антигитлеровской коалиции — СССР, США и Великобритании — во время Второй мировой войны(1939-1945 гг.), занимает важную главу в истории не только нашей страны, но и всего мира. Интерес к ней не ослабевает, хотя прошло уже 70 лет со дня ее проведения.

Место проведения конференции было выбрано не сразу. Первоначально предлагалось провести встречу в Великобритании, как равноудаленной от СССР и США. Среди названий предполагаемых мест проведения фигурировали также Мальта, Афины, Каир, Рим и еще ряд городов. И.В. Сталин настаивал провести встречу именно в Советском Союзе, чтобы главы делегаций и их окружение смогли лично убедиться в том ущербе, который нанесла Германия СССР.

Конференция проходила в Ялте 4-11 февраля 1945 г. в период, когда в результате успешно проведенных стратегических операций Красной Армии боевые действия были перенесены на германскую территорию, и война против гитлеровской Германии вступила в завершающую стадию.

Кроме официального названия у конференции было несколько кодовых. Отправляясь на Ялтинскую конференцию, У. Черчилль дал ей название «Аргонавт», проведя аналогию с древнегреческими мифами: он, Сталин и Рузвельт, подобно аргонавтам, отправляются на черноморские берега за золотым руном. Рузвельт ответил в Лондон согласием: «Вы и я — прямые наследники аргонавтов». Как известно, именно на Конференции в Ялте состоялся раздел сфер влияния трех держав в послевоенном мире. Кодовое название - «Остров» - конференция получила для введения в заблуждение противников, так как одним из возможных мест ее проведения фигурировала Мальта.

В Конференции приняли участие руководители трех союзных держав: Председатель Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталин, Премьер-Министр Великобритании У. Черчилль, Президент Соединенных Штатов Америки Ф.Д. Рузвельт.

Кроме Глав Трех правительств в Конференции также участвовали члены делегаций. От Советского Союза - Народный Комиссар Иностранных Дел СССР В.М. Молотов, Народный Комиссар Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецов, Заместитель Начальника Генерального Штаба Красной Армии генерал армии , Заместители Народного Комиссара Иностранных Дел СССР А.Я. Вышинский и И.М. Майский, Маршал Авиации С.А. Худяков, Посол в Великобритании Ф.Т. Гусев, Посол в США А.А. Громыко. От Соединенных Штатов Америки - Государственный Секретарь Э. Стеттиниус, Начальник Штаба Президента адмирал флота В. Леги, Специальный Помощник Президента Г. Гопкинс, Директор Департамента Военной Мобилизации судья Дж. Бирнс, Начальник Штаба Американской Армии генерал армии Дж. Маршалл, Главнокомандующий Военно-Морскими Силами США адмирал флота Э. Кинг, Начальник Снабжения Американской Армии генерал-лейтенант Б. Сомервелл, Администратор по военно-морским перевозкам вице-адмирал Э. Лэнд, генерал-майор Л. Кутер, Посол в СССР А. Гарриман, Директор Европейского Отдела Государственного Департамента Ф. Мэттьюс, Заместитель Директора Канцелярии по специальным политическим делам Государственного Департамента А. Хисс, Помощник Государственного Секретаря Ч. Болен вместе с политическими, военными и техническими советниками. От Великобритании - Министр Иностранных Дел А. Иден, Министр Военного Транспорта лорд Лезерс, Посол в СССР А. Керр, Заместитель Министра Иностранных Дел А. Кадоган, Секретарь Военного Кабинета Э. Бриджес, Начальник Имперского Генерального Штаба фельдмаршал А.Брук, Начальник Штаба Воздушных Сил Маршал авиации Ч. Портал, Первый Морской Лорд адмирал флота Э. Каннингхэм, Начальник Штаба Министра Обороны генерал X. Исмей, Верховный Союзный Командующий на Средиземноморском театре фельдмаршал Александер, Начальник Британской Военной Миссии в Вашингтоне фельдмаршал Вильсон, член Британской Военной Миссии в Вашингтоне адмирал Сомервилл вместе с военными и дипломатическими советниками.

К принятию высокопоставленных гостей в Ялте СССР подготовился всего за два месяца, несмотря на то, что Крым сильно пострадал от военных действий. Разрушенные дома, остатки боевой техники произвели неизгладимое впечатление на всех участников конференции, Президент США Рузвельт даже «ужаснулся размерами разрушений, причиненных немцами в Крыму».

Подготовка к конференции была развернута во всесоюзном масштабе. Оборудование, мебель, продукты свозили в Крым со всей территории СССР, в Ялту прибывали специалисты строительных организаций и сферы обслуживания. В Ливадии, Кореизе и Алупке за два месяца установили по нескольку электростанций.

Местом стоянки союзных кораблей и судов был выбран Севастополь, где были созданы запасы топлива, питьевой и котельной воды, отремонтированы причалы, маяки, навигационное и противолодочное оборудование, проведено дополнительное траление в бухтах и по фарватеру, подготовлено достаточное количество буксиров. Аналогичные работы были проведены в ялтинском порту.

Участники конференции располагались в трех крымских дворцах: делегация СССР во главе с И.В. Сталиным в Юсуповском дворце, делегация США во главе с Ф. Рузвельтом в Ливадийском дворце и делегация Великобритании во главе с У. Черчиллем в Воронцовском дворце.

За безопасность участников конференции отвечала принимающая сторона. Охрану на суше обеспечивали авиационные и артиллеристские спецгруппы, с моря - крейсер «Ворошилов», эскадренные миноносцы, подводные лодки. Кроме того, к ним присоединились и боевые корабли союзников. Поскольку Крым все еще находится в радиусе действия немецкой авиации, базировавшейся в Северной Италии и Австрии, нападение с воздуха не исключалось. С целью отражения опасности были выделены 160 истребителей авиации флота и вся ПВО. Было также построено несколько бомбоубежищ.

В Крым было направлено четыре полка войск НКВД, в том числе специально подготовленные для несения охраны 500 офицеров и 1200 человек оперативных работников. За одну ночь парк вокруг Ливадийского дворца огородили четырехметровым забором. Обслуживающему персоналу запрещалось покидать территорию дворца. Был введен строжайший пропускной режим, в соответствии с которым вокруг дворцов устанавливались два кольца охраны, а с наступлением темноты организовывалось третье кольцо пограничников со служебными собаками. Во всех дворцах были организованы узлы связи, обеспечивающие связь с любым абонентом, и ко всем станциям были прикреплены сотрудники, владеющие английским языком.

Официальные встречи членов делегаций и неофициальные - обеды глав государств - проводились во всех трех дворцах: в Юсуповском, например, И.В. Сталин и У. Черчилль обсуждали вопрос о передаче людей, освобожденных из фашистских лагерей. В Воронцовском дворце встречались министры иностранных дел: Молотов, Стеттиниус (США) и Иден (Великобритания). Но основные встречи проходили в Ливадийском дворце - резиденции американской делегации, несмотря на то, что это противоречило дипломатическому протоколу. Связано это было с тем, что Ф. Рузвельт не мог передвигаться самостоятельно без посторонней помощи. С 4 по 11 февраля 1945 г. в Ливадийском дворце состоялось восемь официальных встреч.

Круг обсуждаемых военных и политических вопросов оказался весьма широким. Решения, которые были приняты на конференции, оказали большое влияние на ускорение окончания войны и послевоенное устройство мира.

Во время проведения конференции Главами трех держав было продемонстрировано желание к сотрудничеству, взаимопониманию и доверию. Удалось добиться единства в вопросах военной стратегии и ведения коалиционной войны. Совместно были согласованы и спланированы мощные удары армий союзников в Европе и на Дальнем Востоке.

Одновременно решения, принятые участниками конференции, по сложнейшим вопросам мировой политики, явившиеся результатом компромиссов и взаимных уступок, в значительной степени определили развитие международно-политических событий на долгое время. Были созданы благоприятные возможности для эффективного действия послевоенной системы международных отношений, основанной на принципах баланса интересов, взаимности, равенства и сотрудничества, в целях обеспечения всеобщего мира и безопасности.

В результате работы конференции были одобрены важнейшие международно-правовые документы, такие как Декларация Свободной Европы, документы об основных принципах создания международной Организации Объединенных Наций, заложившие основу отношений между государствами.

Были разработаны условия обращения союзников с побежденной Германией и решены вопросы о ее будущем. Участники конференции заявили о непреклонной решимости ликвидации германского милитаризма и нацизма, договорились об участии Франции в урегулировании германской проблемы, о границах Польши и составе ее правительства, об условиях вступления СССР в войну против Японии. Важную роль на ходе и результатах проведения переговоров оказал огромный рост международного авторитета Советского Союза, которому способствовали выдающиеся победы Советских Вооруженных Сил.

Тем не менее, по ряду вопросов между участниками конференции существовали серьезные разногласия. У представителей западных стран-членов антигитлеровской коалиции были опасения, связанные с превращением СССР в державу мирового масштаба. Однако настойчивое стремление советской дипломатии к поискам взаимоприемлемых решений и принятию их на основе равенства без навязывания своего мнения другим привело к тому, что документы, одобренные на конференции, явились отражением согласия ее участников, а не результатом советского диктата.

Работа Конференции началась с рассмотрения обстановки на европейских фронтах. Главы правительств трех держав поручили военным штабам обсудить на своих заседаниях вопросы координации наступления союзных армий с востока и запада. В ходе совещаний по военным вопросам было подтверждено, что 8 февраля 1945 г. на западном фронте начнется советское наступление. Однако американские и английские военные специалисты уклонились от выполнения просьб советской стороны воспрепятствовать переброске немецких войск из Норвегии и Италии на советско-германский фронт. В общих чертах было намечено взаимодействие стратегических сил авиации. Координация соответствующих операций возлагалась на Генеральный штаб Советской Армии и главы союзных военных миссий в Москве.

В ходе Конференции был решен вопрос и о вступлении СССР в войну на Дальнем Востоке. Подписанное 11 февраля 1945 г. секретное соглашение предусматривало, что Советский Союз через два - три месяца после капитуляции Германии вступит в войну против Японии. В этой связи были согласованы условия вступления СССР в войну против Японии, которые выдвинул И.В. Сталин: сохранение статус-кво Монгольской Народной Республики; возвращение Советскому Союзу южной части Сахалина и всех прилегающих к ней островов; интернационализация Дайрена (Даляня) и восстановление аренды на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР; возобновление совместной с Китаем (с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза) эксплуатации Восточно-Китайской и Южно-Маньчжурской железных дорог; передача СССР Курильских островов.

Это соглашение конкретизировало общие принципы союзнической политики, которые были зафиксированы в Каирской декларации, подписанной США, Англией и Китаем и опубликованной 1 декабря 1943 г.

Поскольку перспектива вступления СССР в войну с Японией предполагала ее поражение в ближайшем будущем, эта политическая договоренность определяла границы возможного продвижения Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке.

Руководители трех великих держав обсудили политические вопросы, которые должны были возникнуть после поражения Германии. Они согласовали планы принудительного осуществления условий безоговорочной капитуляции и общие принципы обращения с побежденной Германией. Союзные планы предусматривали, прежде всего, разделение Германии на оккупационные зоны. Конференция подтвердила разработанные Европейской консультативной комиссией соглашения «О зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином», а также «О контрольном механизме в Германии».

По условиям соглашения «О зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином» вооруженные силы трех держав должны были занять в ходе оккупации Германии строго определенные зоны. Советским Вооруженным Силам предназначалась для оккупации восточная часть Германии. Северо-западная часть Германии отводилась для занятия английскими войсками, юго-западная - американскими. Район «Большого Берлина» должны были занять совместно вооруженные силы СССР, США и Англии. Северо-восточная часть «Большого Берлина» предназначалась для занятия советскими войсками. Зоны для войск Англии и США еще не были определены.

В соглашении «О контрольном механизме в Германии», подписанном 14 ноября 1944 г., говорилось, что верховная власть в Германии в период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции будет осуществляться главнокомандующими вооруженных сил СССР, США и Англии, каждым в своей зоне оккупации по инструкциям своих правительств. По вопросам, затрагивающим Германию в целом, главнокомандующие должны будут действовать совместно в качестве членов Верховного контрольного органа, который в дальнейшем стал называться Контрольным советом по Германии. Расширив эти постановления, Крымская конференция решила предоставить зону в Германии также и Франции за счет британской и американской оккупационных зон и пригласить французское правительство войти в качестве члена в Контрольный совет по Германии.

При обсуждении германского вопроса на Крымской конференции руководители США и Великобритании настаивали на принятии решения о создании комиссии для изучения вопроса о послевоенном устройстве Германии, о возможности ее расчленения. Однако англо-американские планы расчленения Германии не получили одобрения советской делегации.

Точка зрения Советского Союза на будущее Германии была хорошо известна с самого начала войны из выступлений советских руководителей. СССР отвергал политику мести, национального унижения и гнета. В тоже время, руководители трех держав заявили о решимости осуществить в отношении побежденной Германии важные мероприятия: разоружить и распустить все германские вооруженные силы; уничтожить германский генеральный штаб; определить наказание гитлеровским военным преступникам; уничтожить нацистскую партию, нацистские законы, организации и учреждения.

Особое место на конференции занял вопрос о репарациях Германии, инициированный СССР. Советское правительство потребовало, чтобы Германия возместила ущерб, нанесенного союзным странам гитлеровской агрессией. Общая сумма репараций должна была составить 20 млрд. долларов, из которых СССР претендовал на 10 млрд. долларов. Советское правительство предложило, чтобы репарации взимались в натуре - в форме единовременного изъятия из национального богатства Германии и ежегодных товарных поставок из текущей продукции.

Взимание репараций путем единовременного изъятия из национального богатства (оборудование, станки, суда, подвижной состав, германские вложения за границей и т. д.) предусматривалось главным образом с целью уничтожения военного потенциала Германии. Конференция учитывала опыт разрешения репарационной проблемы после первой мировой войны, когда от Германии требовали возмещения ущерба валютой и когда репарационный вопрос, в конечном счете, способствовал не ослаблению, а усилению военного потенциала Германии.

В ходе обсуждения этого вопроса руководители США и Великобритании вынуждены были признать справедливость советских предложений о репарациях с Германии. В результате переговоров был подписан протокол, опубликованный полностью лишь в 1947 г. В нем излагались общие принципы решения репарационного вопроса и намечались формы взимания репараций с Германии. Протокол предусматривал учреждение в Москве межсоюзной комиссии по репарациям в составе представителей СССР, США и Великобритании. В протоколе указывалось, что советская и американская делегации согласны положить в основу своей работы предложение Советского правительства об общей сумме репараций и о выделении из нее 50 процентов для СССР.

Таким образом, несмотря на разногласия, союзные державы приняли на Крымской конференции согласованные решения не только о полном разгроме Германии, но и об общей политике в германском вопросе после окончания войны.

Важное место среди решений Крымской конференции занимала Декларация об освобожденной Европе. Это был документ о согласовании политики в деле помощи народам, освобожденным от фашистской оккупации. Союзные державы заявили, что общим принципом их политики в отношении стран освобожденной Европы является установление такого порядка, который позволит народам «уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору». Крымская конференция показала пример практического разрешения подобных проблем в отношении двух стран - Польши и Югославии.

«Польский вопрос» на конференции являлся одним из самых сложных и дискуссионных. Крымская конференция должна была решить вопрос о восточных и западных границах Польши, а также о составе будущего польского правительства.

Польша, которая перед войной была крупнейшей страной Центральной Европы, резко уменьшилась и сдвинулась к западу и северу. До 1939 г. её восточная граница проходила практически под Киевом и Минском. Западная граница с Германией находилась восточнее р. Одер, при этом большая часть балтийского побережья также принадлежала Германии. На востоке довоенной исторической территории Польши поляки являлись национальным меньшинством среди украинцев и белорусов, тогда как часть территорий на западе и севере, населённых поляками, находилась под германской юрисдикцией.

СССР получил западную границу с Польшей по «линии Керзона», установленной в 1920 г., с отступлением от неё в некоторых районах от 5 до 8 км в пользу Польши. Фактически граница вернулась к положению на момент раздела Польши между Германией и СССР в 1939 г. по Договору о дружбе и границе между СССР и Германией, основным отличием от которого стала передача Польше Белостокского региона.

Хотя Польша к началу февраля 1945 г. в результате наступления советских войск уже находилась под властью временного правительства в Варшаве, признанного правительствами СССР и Чехословакии (Эдварда Бенеша), в Лондоне находилось польское правительство в изгнании (премьер-министр Томаш Арчишевский), которое не признало решения Тегеранской конференции o линии Керзона и потому не могло, по мнению СССР, США и Великобритании, претендовать на власть в стране после окончания войны. Разработанная 1 октября 1943 г. инструкция правительствa в изгнании для Армии Крайовой содержала в себе следующие инструкции на случай несанкционированного польским правительством вступления советских войск на довоенную территорию Польши: «Польское правительство направляет протест Объединенным нациям против нарушения польского суверенитета - вследствие вступления Советов на территорию Польши без согласования с польским правительством - одновременно заявляя, что страна с Советами взаимодействовать не будет. Правительство одновременно предостерегает, что в случае ареста представителей подпольного движения и каких-либо репрессий против польских граждан подпольные организации перейдут к самообороне».

Союзники в Крыму осознавали, что «Новое положение создалось в Польше в результате полного освобождения её Красной Армией». В результате длительного обсуждения польского вопроса было достигнуто компромиссное соглашение, по которому было создано новое правительство Польши - «Временногo правительствa национального единства», на базе Временного правительства Польской Республики «с включением демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы». Это решение, реализованное в присутствии советских войск, позволило СССР в дальнейшем сформировать в Варшаве устраивающий его политический режим, в результате чего столкновения между прозападными и прокоммунистическими формированиями в этой стране были решены в пользу последних.

Достигнутая в Ялте договоренность по польскому вопросу, несомненно, была определенным шагом по пути решения одного из наиболее спорных вопросов послевоенного устройства мира. Конференция не приняла англо-американский план замены Временного польского правительства каким-то новым правительством. Из решений конференции становилось ясно, что ядром будущего Правительства национального единства должно стать существовавшее Временное правительство.

По предложению СССР Крымская конференция обсудила вопрос о Югославии. Речь шла о том, чтобы ускорить образование единого югославского правительства на основании заключенного в ноябре 1944 г. соглашения между председателем Национального комитета освобождения Югославии И. Тито и премьер-министром югославского эмигрантского правительства в Лондоне И. Шубашичем. По этому соглашению новое югославское правительство должно было быть сформировано из руководителей национально-освободительного движения при участии нескольких представителей эмигрантского югославского правительства. Но последнее при поддержке правительства Англии тормозило выполнение соглашения.

Обсудив югославский вопрос, конференция приняла предложение СССР с поправками английской делегации. Это решение было большой политической поддержкой национально-освободительного движения Югославии.

Важное место в работе Крымской конференции заняла проблема обеспечения международной безопасности в послевоенные годы. Огромное значение имело решение трех союзных держав о создании всеобщей международной организации для поддержания мира.

Руководителям трех держав удалось в Ялте разрешить важный вопрос о процедуре голосования в Совете Безопасности, по которому не было достигнуто соглашения на конференции в Думбартон-Оксе. В результате был принят предложенный Рузвельтом «принцип вето», то есть правило единогласия великих держав при голосовании в Совете Безопасности по вопросам мира и безопасности.

Руководители трех союзных держав договорились о созыве 25 апреля 1945 г. в Сан-Франциско конференции Объединенных Наций с целью подготовки устава международной организации безопасности. На конференцию предполагалось пригласить страны, подписавшие декларацию Объединенных Наций 1 января 1942 г., и те страны, которые объявили войну общему врагу к 1 марта 1945 года.

В ходе работы Крымской конференции была принята специальная декларация «Единство в организации мира, как и в ведении войны». В ней указывалось, что государства, представленные в Ялте, подтверждают свою решимость сохранить и усилить в предстоящий мирный период то единство действий, которое сделало победу в войне возможной и несомненной для Объединенных Наций. Это было торжественным обязательством трех великих держав сохранить в будущем принципы могучей антифашистской коалиции, сложившейся в годы второй мировой войны. Одним из проявлений такой решимости было соглашение об учреждении постоянного механизма для регулярной консультации между тремя министрами иностранных дел. Этот механизм получил название «Совещание министров иностранных дел». Конференция решила, что министры будут собираться через каждые 3-4 месяца поочередно в столицах Великобритании, СССР и США.

Крымская конференция руководителей СССР, США и Великобритании имела большое историческое значение. Она явилась одним из крупнейших международных совещаний во время войны и высшей точкой сотрудничества трех союзных держав в ведении войны против общего врага. Принятие Крымской конференцией согласованных решений по важным вопросам служит убедительным доказательством возможности и эффективности международного сотрудничества государств с различным общественным строем. При наличии доброй воли союзные державы, даже в условиях острейших разногласий, смогли достигнуть соглашений, проникнутых духом единства.

Таким образом, решения Крымской конференции укрепили антифашистскую коалицию на заключительном этапе войны и способствовали достижению победы над Германией. Борьба за всестороннее и полное осуществление этих решений стала одной из главных задач советской внешней политики не только в конце войны, но и в послевоенные годы. И хотя ялтинские решения выполнялись точно лишь Советским Союзом, они, тем не менее, были примером боевого содружества «большой тройки» в годы войны.

Вся работа Крымской конференции проходила под знаком неизмеримо возросшего международного авторитета Советского Союза. Результаты работы глав трех союзных правительств послужили основой тех демократических, миролюбивых принципов послевоенного устройства Европы, которые были разработаны Потсдамской конференцией, вскоре после победы над фашистской Германией. Созданный в Ялте биполярный мир и раздел Европы на Восток и Запад сохранились более чем на 40 лет, до конца 1980-х годов.

Прохоровская А.И.
старший научный сотрудник 3 управления Научно-исследовательского
института (военной истории) Военной академии
Генерального штаба ВС РФ
кандидат исторических наук

2. Вывешивание флагов СССР, США и Великобритании перед началом Ялтинской конференции.

3. Аэродром Саки близ Симферополя. В.М. Молотов и А.Я. Вышинский встречают самолет премьер-министра Великобритании У. Черчилля.

4. Премьер-министр Великобритании У.Черчилль, прибывший на Ялтинскую конференцию, у трапа самолета.

5. Премьер-министр Великобритании У.Черчилль, прибывший на Ялтинскую конференцию, на аэродроме.

6. Премьер-министр Великобритании У.Черчилль, прибывший на Ялтинскую конференцию, на аэродроме.

7. Проход по летному полю: В.М.Молотов, У.Черчилль, Э.Стеттиниус. На втором плане: переводчик В.Н.Павлов, Ф.Т.Гусев, адмирал Н.Г.Кузнецов и другие.

8. Ливадийский дворец, где проходила Ялтинская конференция.

9. Встреча на аэродроме Президента США Ф.Д.Рузвельта, прибывшего на Ялтинскую конференцию.

10. Ф.Д.Рузвельт и У.Черчилль.

11. Встреча на аэродроме Президента США Ф.Д.Рузвельта, прибывшего на Крымскую конференцию. Среди присутствующих: Н.Г.Кузнецов, В.М.Молотов, А.А.Громыко, У.Черчилль и др.

12. Стеттиниус, В.М.Молотов, У.Черчилль и Ф.Рузвельт на аэродроме Саки.

13. Прибытие президента США Ф. Рузвельта. В.М. Молотов беседует с Ф. Рузвельтом. Присутствуют: А.Я. Вышинский, Э. Стеттиниус, У. Черчилль и другие.

14. Беседа госсекретаря США Э.Стеттиниуса с наркомом иностранных дел СССР В.М.Молотовым.

15. Беседа В.М. Молотова с генералом Дж.Маршаллом. Присутствуют: переводчик В.Н.Павлов, Ф.Т.Гусев, А.Я.Вышинский и другие.

16. Встреча на аэродроме Президента США Ф.Д.Рузвельта, прибывшего на Ялтинскую конференцию. Среди присутствующих: В.М.Молотов, У.Черчилль, А.А.Громыко (слева направо) и др.

17. Смотр почетного караула: В.М. Молотов, У. Черчилль, Ф. Рузвельт и другие.

18. Проход почетного караула перед участниками Крымской конференции: президент США Ф. Рузвельт, премьер-министр Великобритании У. Черчилль, нарком иностранных дел СССР В. Молотов, госсекретарь США Э. Стеттиниус, зам. наркома иностранных дел А.Я. Вышинский и другие.

19. В.М.Молотов и Э.Стеттениус направляются в зал заседаний.

20. Перед началом заседания Крымской конференции. Нарком иностранных дел В.М.Молотов, министр иностранных дел А.Иден и госсекретарь США Э.Стеттиниус в Ливадийском дворце.

21. Премьер-министр Великобритании У.Черчилль и госсекретарь США Э.Стеттиниус.

22. Глава Советского правительства И.В. Сталин и Премьер-министр Великобритании У.Черчилль во дворце в дни работы Ялтинской конференции.

23. Премьер-министр Великобритании У.Черчилль.

24. Военные советники СССР на Ялтинской конференции. В центре - генерал армии А.И.Антонов (1-ый зам. начальника Генштаба РККА). Слева направо: адмирал С.Г.Кучеров (начальник штаба ВМФ), адмирал флота Н.Г.Кузнецов (главком ВМФ), маршалы авиации С.А.Худяков (зам. главкома ВВС) и Ф.Я.Фалалеев (начальник штаба ВВС).

25. Дочь Премьер-министра Великобритании У. Черчилля г-жа Оливер (слева) и дочь Президента США Ф.Д. Рузвельта г-жа Беттигер в Ливадийском дворце в дни работы Ялтинской конференции.

26. Беседа И.В.Сталина с У.Черчиллем. Присутствуют: В.М.Молотов, А.Иден.

27. Ялтинская конференция 1945 г. Заседание министров иностранных дел. Ливадийский дворец. Присутствуют: В.М.Молотов, А.А.Громыко, А.Иден, Э.Стеттиниус.

28. Беседа У.Черчилля с И.В.Сталиным в галерее Ливадийского дворца.

29. Подписание протокола Ялтинской конференции. За столом (слева направо): Э.Стеттиниус, В.М.Молотов и А.Иден.

30. Нарком иностранных дел СССР В.М.Молотов подписывает документы Ялтинской конференции. Слева Госсекретарь США Э.Стеттиниус.

31. Маршал Советского Союза, председатель СНК СССР и председатель ГКО СССР Иосиф Виссарионович Сталин, президент США Франклин Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль за столом переговоров на ялтинской конференции.

На фотографии сидит справа от И.В. Сталина заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Иван Михайлович Майский, второй справа от И.В. Сталина — посол СССР в США Андрей Андреевич Громыко, первый слева — Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов (1890—1986), второй слева — первый заместитель Наркома Иностранных дел СССР Андрей Януарьевич Вышинский (1883—1954). Справа от У.Черчилля сидит министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден. Сидит по правую руку от Ф.Д. Рузвельта (на фото слева от Рузвельта) — государственный секретарь США — Эдуард Рейли Стеттиниус. Сидит вторым по правую руку от Ф.Д. Рузвельта (на фото вторым слева от Рузвельта) — начальник штаба президента США — адмирал Уильям Дэниэл Лехи (Леги).

32. У. Черчилль и Э. Иден входят в Ливадийский дворец в Ялте.

33. Президент США Франклин Рузвельт (Franklin D. Roosevelt, 1882—1945) разговаривает с Наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым (1890—1986) на аэродроме Саки в окрестностях Ялты. На втором плане третий слева — Нарком ВМФ СССР адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов (1904—1974).

34. Черчилль, Рузвельт и Сталин на Ялтинской конференции.

35. Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов (1890—1986) пожимает руку советнику президента США Гарри Гопкинсу (Harry Lloyd Hopkins, 1890-1946) на аэродроме Саки перед началом Ялтинской конференции.

36. Черчилль, Рузвельт и Сталин на Ялтинской конференции.

37. Маршал Советского Союза, председатель СНК СССР и председатель ГКО СССР Иосиф Виссарионович Сталин, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль (Winston Churchill, 1874—1965) и президент США Франклин Рузвельт (Franklin D. Roosevelt, 1882—1945) на банкете во время Ялтинской конференции.

38. В.М. Молотов, У. Черчилль и Ф. Рузвельт приветствуют советских солдат на аэродроме Саки.

39. И.В. Сталин на переговорах с президентом США Ф. Рузвельтом во время Ялтинской конференции.

40. И.В. Сталин выходит из Ливадийского дворца во время Ялтинской конференции. Справа за спиной И.В. Сталина — первый заместитель начальника 6-го управления наркомата госбезопасности СССР генерал-лейтенант Николай Сидорович Власик (1896—1967).

41. В.М. Молотов, У. Черчилль и Ф. Рузвельт обходят строй советских солдат на аэродроме Саки.

42. Советские, американские и британские дипломаты во время Ялтинской конференции.

На фото 2-й слева - первый заместитель Наркома Иностранных дел СССР Андрей Януарьевич Вышинский (1883—1954), 4-й слева — Посол США в СССР Аверелл Гарриман (William Averell Harriman, 1891—1986), 5-й слева - Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов (1890—1986), 6-й слева — министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден (Robert Anthony Eden, 1897—1977), 7-й слева - государственный секретарь США Эдвард Стеттиниус (Edward Reilly Stettinius, 1900—1949), 8-й слева - заместитель министра иностранных дел Великобритании Александр Кадоган (Alexander George Montagu Cadogan, 1884—1968).

«Создавалось впечатление, что Сталин лучше относится к Рузвельту, чем к Черчиллю»

На что влияли и на что не могли повлиять личные отношения, сложившиеся между лидерами «большой тройки»? Об этом в интервью «Историку» размышляет завкафедрой истории и политики стран Европы и Америки МГИМО МИД России, профессор, доктор исторических наук Владимир Печатнов

– Как вы оцениваете роль личных отношений между лидерами антигитлеровской коалиции?

– Она была чрезвычайно велика, что связано с вполне объективными причинами. В годы войны концентрация власти в руках руководства оказалась высочайшей. Это касалось не только Советского Союза и Иосифа Сталина, но и союзников – США и Великобритании, Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля. Недаром Черчилль говорил, что «их приказу повинуется 25 млн солдат по всему свету».
Не будет преувеличением сказать, что три лидера действительно вершили судьбы мира. И от того, как складывались их отношения, зависели жизни миллионов людей. Несмотря на серьезные различия в геополитических интересах государств, да и в чертах личностей самих Сталина, Рузвельта и Черчилля, им тем не менее удалось наладить отношения в рамках коалиции, и это было большим достижением. Достаточно сравнить эту ситуацию с той, что сложилась по другую сторону фронта: страны «оси», хотя и были близки по политическими режимам, так и не научились взаимодействовать друг с другом. В итоге антигитлеровская коалиция располагала не только ресурсным и политическим, но и важным организационным преимуществом перед противником.

– Если у Рузвельта не было негативного багажа в отношениях с Россией, то у Черчилля такой багаж был. На заре советской власти британский политик считался одним из главных врагов большевизма и одним из идеологов интервенции Антанты в годы гражданской войны. Как это влияло на их отношения со Сталиным?

– Действительно, с 1917 года Уинстон Черчилль был последовательным противником советского строя. Напомню его призыв – «задушить большевизм, как ребенка, в колыбели». Сталин, конечно, прекрасно понимал, с кем имеет дело и на этот счет никаких иллюзий не питал. Его отношение к Черчиллю во многом определялось этим историческим фоном.

Фото предоставлено М.Золотаревым

Но еще важнее, с моей точки зрения, разное отношение Сталина к двум странам – Великобритании и США, что обуславливало и то, как он выстраивал отношения с их лидерами. За Рузвельтом стояла огромная экономика, колоссальная военная мощь, и это делало его в глазах Сталина главным союзником на протяжении большей части войны. Великобритания же постепенно ослабевала, и потому отношения с Черчиллем не имели такого решающего значения. Сталин, особенно после Сталинграда, больше дорожил отношениями с США, с Рузвельтом, а не с Черчиллем. Этому способствовали и личные качества американского президента – обходительность, уравновешенность, которые, безусловно, выделялись на фоне ершистого, крайне эмоционального Черчилля.

– Как вы считаете, правда ли, что между Сталиным и Рузвельтом, выражаясь современным политическим языком, возникла «личная химия»? Или это скорее была игра?

– Конечно, трудно отделить политический интерес от личных симпатий или антипатий. Можно уверенно говорить лишь о том, что Сталин относился к Рузвельту с подчеркнутым уважением. Рузвельт же в контактах с советским лидером держался ровно, но при этом все, кто наблюдал их, подчеркивали, что Сталин общался с Рузвельтом как со старшим партнером, хотя тот был на два с половиной года его младше.

Вместе с тем отношения между Сталиным и Черчиллем были хотя и неровными, сложными, но в каком-то смысле и более близкими. Напомню, личных встреч у советского лидера с премьер-министром Великобритании было в два раза больше, чем с американским президентом: четыре против двух. Причем речь идет об обстоятельных встречах: помимо Тегерана и Ялты, Черчилль наносил визиты в Москву в августе 1942-го и октябре 1944-го. Да и интенсивность сталинской переписки в годы войны с Черчиллем была выше, чем с Рузвельтом. Возможно, это объясняется тем, что по европейским сюжетам (а как раз этот регион по понятным причинам занимал Сталина больше всего) он гораздо чаще и сотрудничал, и спорил именно с Черчиллем, а не с Рузвельтом, который все-таки держался в стороне от многих европейских тем. Поэтому утверждать, что отношения с Рузвельтом у Сталина были ближе, чем с Черчиллем, наверное, неправильно. Просто расхождения интересов Советского Союза и Британской империи в тот период были значительно более серьезными, чем расхождения с США, и, вероятно, в связи с этим создавалось впечатление, что Сталин лучше относится к Рузвельту, чем к Черчиллю.

– Что лежало в основе расхождений СССР с Британской империей?

– Сфера британских интересов была ближе к нашим границам – это и Балканы, и Восточная Европа, и Средиземноморье, и Турция, и Иран, который стал одним из узлов противоречий в начале холодной войны. Немудрено, что англичане к усилению влияния Советского Союза в данных регионах относились болезненнее, чем американцы, которые смотрели на все это издалека. Вот почему на протяжении большей части Второй мировой войны расхождения геополитических интересов СССР и США были менее ощутимыми, чем наши разногласия с англичанами. Как потом скажет министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бевин: «Советский Союз терся о края Британской империи».

На Потсдамской конференции, проходившей с 17 июля по 2 августа 1945 года, США представлял новый президент Гарри Трумэн (в центре). Фото предоставлено М. Золотаревым

– Можно ли говорить, что на переговорах «большой тройки» кто-то из лидеров доминировал?

– Тут нужно каждый раз учитывать, о каком периоде идет речь. Одно дело – Тегеран-43, другое – Ялта-45. Уже в Тегеране сформировался негласный советско-американский тандем, прежде всего по вопросу открытия второго фронта. Как известно, Сталин и Рузвельт оказывали большое давление на Черчилля и в итоге добились своего: второй фронт был открыт в июне 1944 года.

Недаром Черчилль сравнивал свое положение на Тегеранской конференции с положением «маленького британского ослика», зажатого между «советским медведем» и «американским бизоном». Впрочем, здесь имел место и своего рода «оптический обман». Как сильная политическая фигура и опытнейший лидер, Черчилль заставлял Великобританию казаться сильнее, чем она была на самом деле. Но «про себя» англичане хорошо понимали, что их былая мощь постепенно уходит, перетекая к американцам и Советскому Союзу. А вместе с тем сокращалось и собственно влияние британского премьера на мировые процессы. Черчилль воспринимал это весьма болезненно…

В Ялте же, с учетом наших успехов на фронте, роль Сталина в советско-американском тандеме еще больше возросла. Он, несомненно, был лидером Ялтинской конференции – и как ее хозяин, и как хозяин положения на ключевом, Восточном фронте Второй мировой войны.

– Можно ли доверять оценкам, которые давал Черчилль личным и деловым качествам Сталина? Известны его слова о том, что Сталин переигрывал Рузвельта, что в интеллектуальном плане он был выше их всех.

– Да, Черчилль не раз хвалебно высказывался о «маршале Сталине» и в своем кругу говорил, что ему нравится иметь дело с таким великим человеком. Хотя, мне кажется, он отчасти завидовал военным успехам своего советского визави.
Однако существовала и другая крайность. В личном общении Черчилль воздерживался от прямых нападок на Сталина, но бывали моменты, когда он с бешенством реагировал на какие-то поступки советского лидера и особенно на критику с его стороны. В таких случаях громоотводом, как правило, становился советский посол в Лондоне Иван Майский.

Я думаю, Черчилль был искренен и в этом бешенстве, и в восхвалениях Сталина. Ему вообще были свойственны крайности, перепады настроения – как всякому пьющему человеку, постоянно мечущемуся от депрессии к эйфории. С одной стороны, Сталин мог вызвать у него слезы умиления комплиментами (Майский фиксировал это в своих телеграммах), а с другой – довести его до бешенства и негодования укорами и критикой (ча- сто, кстати, вполне справедливой). Так что, повторюсь, на мой взгляд, Черчилль был искренен, когда отдавал должное Сталину как выдающемуся политику. Кстати, и в годы Второй мировой, и в период холодной войны, даже в своей знаменитой фултонской речи, он не позволял себе открытых личных выпадов в адрес Сталина, называл его своим товарищем по оружию и высоко ценил его роль в войне.

– Говоря о Сталине-дипломате, обычно дают противоречивую характеристику. Как правило, отмечают, что он сумел добиться огромных успехов в создании антигитлеровской коалиции и в послевоенном переустройстве мира. Но при этом, вспоминая о его договорах с Германией лета-осени 1939 года, подчеркивают его недальновидность. Мол, договоры с Гитлером были аморальны, и к тому же они не выполнили той задачи, которую ставил Сталин, не позволили выиграть время для подготовки к войне и т. д. Как вы оцениваете Сталина-дипломата?

– И пакт с Гитлером, и война его, конечно, многому научили. Когда Гитлер в конечном счете оказался гораздо более коварным и авантюрным человеком, чем предполагал Сталин, это дало ему хороший урок. Но все-таки, с моей точки зрения, и в 1939-м Сталин действовал исходя из внешнеполитических интересов страны (разумеется, в том виде, как он их понимал в тот период), и это было для него главным.

Кстати, тот же Черчилль и публично, и в частных беседах в целом одобрительно отзывался о сталинском сговоре с Гитлером, считая его геополитическим императивом в создавшейся ситуации. Да и Рузвельт никогда не говорил, что пакт с Гитлером был ошибкой Сталина. Он просто видел, что этот пакт будет недолговечным, что рано или поздно СССР столкнется с Германией. Но в принципе они с пониманием относились к этому решению руководства Советского Союза.

Что касается войны, то почти все участники событий отмечали большое дипломатическое искусство Сталина, подчеркивали, что в ходе переговоров он был на голову выше многих своих партнеров. Мы находим это и в мемуарах англичан, которые отнюдь не были склонны преувеличивать достоинства Сталина. По их отзывам, он был основательнее подготовлен, более последовательно рассуждал, чем, скажем, Рузвельт, был лучшим стратегом и обладал большей способностью к логическому мышлению, чем импульсивный Черчилль.

Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн и Иосиф Сталин на Потсдамской конференции. Фото предоставлено М. Золотаревым

– И это при том, что Черчилль считал себя более искушенным и более профессиональным политиком, всегда гордился тем, что всю жизнь провел в британском парламенте – кузнице политических кадров…

– Думаю, что в контактах со Сталиным опыт, приобретенный Черчиллем в британском парламенте, скорее шел ему во вред. Ведь парламентский опыт в случае с Черчиллем – это в первую очередь опыт красноречия, опыт пафосной риторики, который мало подходил для кулуарных переговоров внутри «большой тройки». А Черчилля нередко заносило на таких встречах: со своим красноречием он часто отступал от темы и говорил не по существу. У Сталина была другая школа. Он говорил очень конкретно и по-деловому: участники переговоров всегда отмечали это как его достоинство. Да и сам Черчилль признавал, что Сталин был ничуть не слабее его и Рузвельта. Кстати, Рузвельт тоже был склонен к риторике, и им такой сугубо деловой стиль советского лидера казался непривычным, иногда даже коробил их своей резкостью и прямотой.

– Весьма показательно высказывание Гарри Трумэна в 1941-м: для США было важно, чтобы либо немцы перебили русских, либо русские немцев. Можно ли говорить, что эту точку зрения разделяло большинство тогдашнего американского истеблишмента или все-таки она была маргинальной?

– Это было сказано в самом начале войны, когда СССР только вступил в нее, и в то время такое мнение было достаточно популярным. Давайте вспомним, что представляли собой в 1941 году Советский Союз и Германия с точки зрения США. Два вражеских, идеологически чуждых режима схватились между собой, и у Америки появился соблазн занять положение «третьего радующегося», наблюдающего за тем, как два противника уничтожают друг друга.

Должен отметить, что, когда цитируют эту фразу Трумэна, очень часто забывают ее вторую часть. «При всем при том я не желаю победы Германии», – добавил будущий президент США. То есть даже такой ястреб, как Трумэн, понимал, что Германия была куда более опасным врагом, чем Советский Союз. А уж Рузвельт тем более это понимал. Так что в целом в Америке мало кто сомневался в том, что СССР – это все-таки союзник, а гитлеровская Германия – смертельный враг и что нужно объединиться для победы над ним.

Хотя, конечно, точка зрения Трумэна была широко распространена. Тем более что возможности СССР в начале войны считались очень небольшими, многим казалось, что его поражение – всего лишь вопрос времени. И в таком случае не было смысла помогать Советам.

– Но ведь линия Рузвельта, направленная на выстраивание конструктивных отношений с Москвой, вызывала недовольство в правящих кругах Америки?

– Здесь тоже есть нюансы. Отметим первый период войны, когда Рузвельт принял ключевые решения о распространении ленд-лиза на СССР, об исключительном статусе советского лендлиза, когда от нас не требовали никакого подтверждения заявок, а старались просто их выполнять, веря нам, что называется, на слово. Вот тогда, особенно после Перл-Харбора, когда американцам самим понадобилось вооружение, эта позиция поддержки Советского Союза встречала сопротивление со стороны военных. Рузвельту приходилось его преодолевать.

Уинстон Черчилль в начале 1900-х годов. Фото предоставлено М. Золотаревым

Потом, когда стало ясно, что СССР перемалывает основные силы вермахта, уже трудно было возражать против помощи Красной армии в борьбе с фашизмом, которая спасала миллионы американских жизней. Наконец, уже после Сталинграда, в момент коренного перелома в войне, отношение военной верхушки, дипломатического и разведывательного сообществ США снова начало меняться. Их больше стал волновать вопрос, как далеко на запад продвинется Советский Союз в процессе окончательного разгрома Германии и какую цену запросит за решающий вклад в этот разгром. Посыпались подсказки Рузвельту, что необходимо поставить заслон победному шествию Красной армии в Европе (в том числе на Балканах) с тем, чтобы не допустить геополитического прорыва СССР. Постепенно начало нарастать скрытое сопротивление политике Рузвельта, которое к концу войны стало весьма ощутимым. Но пока Рузвельт был жив, он благодаря своему авторитету, тому, что основные рычаги власти были у него руках, часто действовал в обход государственной бюрократии и умел сдерживать это усиливающееся сопротивление, возникшее в правящих кругах США. Его смерть в апреле 1945-го спровоцировала постепенное вытеснение просоветского лобби и в этом смысле серьезно повлияла на характер советско-американских отношений.

– Есть версия, что смерть Рузвельта ускорили. Как вы относитесь к такой трактовке?

– Я не видел серьезных тому подтверждений, хотя известно, что у Сталина были сомнения по поводу официальной версии смерти президента США. Не надо забывать, что Рузвельт уже был физически изношен к концу войны, это стало заметно с 1944 года, а уж в Ялте он и вовсе был далеко не в лучшей форме. Так что Рузвельт вполне мог умереть от кровоизлияния в мозг, удивительно, как он вообще так долго держался.

– А с чем связано выдвижение в качестве вице-президента Гарри Трумэна? Считается, что Рузвельт был не в восторге от этого решения Демократической партии…

– Это было не идеальное для него решение, но оно было наименьшим из зол, поскольку предыдущий вице-президент Генри Уоллес (в 1941–1944 годах) имел репутацию человека весьма странного, даже радикального в глазах бизнеса и политической верхушки. Большое внимание кандидатуре вице-президента в ходе последних выборов Рузвельта в 1944 году уделялось как раз из-за неважного физического состояния президента. Об этом вслух не говорилось, но многие понимали, что четвертый срок он вряд ли осилит. Тот факт, кто станет вице-президентом, приобретал особое значение. Помимо Трумэна, существовали и другие, но Рузвельт сам из всех возможных вариантов выбрал все-таки его. На мой взгляд, Гарри Трумэн представлялся президенту оптимальной кандидатурой, поскольку он был прост и предсказуем и его выдвижение не вызывало серьезных разногласий. В то же время Рузвельт, видимо, считал его тем человеком, который не пустит по ветру его политическое наследие. Внешняя политика – это отдельный вопрос, но я не думаю, что в 1944-м она являлась решающим фактором. Важнее всего была сама необходимость найти замену Рузвельту – предсказуемую, надежную, приемлемую для большей части политической элиты. Поэтому Трумэн и стал вице-президентом.

– Как изменились отношения внутри «большой тройки» со сменой основных игроков?

– Это была серьезная перемена. Один из американских историков назвал Рузвельта «главной скрепой тройки». Рузвельт был в лучших отношениях со Сталиным и Черчиллем, чем они друг с другом, а экономика его страны – США – была ведущей в мире. Это делало Рузвельта ключевой фигурой. Поэтому его неожиданный уход имел глубокие последствия. Прежде всего он сдерживал антисоветскую тенденцию – с его смертью ее развитие ускорилось, и вскоре она стала доминирующей. Хотя поначалу Трумэн по инерции и под влиянием рузвельтовских советников действовал весьма осторожно в отношениях с СССР, был готов на уступки и не всегда шел на поводу у Черчилля, склоняющего его к более жесткой политике. Но в целом Трумэн, в отличие от Рузвельта, гораздо больше опирался на бюрократию, а в этой среде сохранялись сильные традиции антисоветизма, и потому они быстро оказались доминирующими.

У Трумэна не было опыта общения ни со Сталиным, ни с Черчиллем. Вообще, личная дипломатия не была его стихией. Например, он очень не хотел ехать в Потсдам, потом с удовольствием оттуда уехал, считая эту встречу «тройки» последней. Мне представляется довольно важным именно этот психологический фактор.

Иосиф Сталин постоянно получал оперативную информацию с фронтов

Сталин, Черчилль и Рузвельт – при всех антипатиях и сложностях – привыкли иметь дело друг с другом, за годы войны притерлись и знали, что можно ожидать от своих партнеров. У них была заинтересованность в сохранении этого формата, ситуации, когда обо всем можно договориться. Сталин не случайно сказал в Ялте: «Пока все мы живы, нам нечего бояться, мы не допустим опасных расхождений между нами». Может, это было произнесено отчасти для красного словца, но все же, я уверен, личный фактор имел большое значение.

У Трумэна же не было ни опыта личной дипломатии, ни вкуса к ней, что заставляло его чувствовать себя новичком рядом с такими тяжеловесами. Это не настраивало его на поддержание каких-либо конструктивных отношений со Сталиным. Он ощущал внутреннее превосходство советского лидера, особенно в Потсдаме, об этом сохранились записи в его дневнике. Поэтому, я считаю, приход Трумэна и ускорил наступление холодов в советско-американских отношениях. Но он не был их первопричиной, поскольку к тому времени расхождение интересов двух стран все больше и больше усиливалось.

– То есть, даже если бы лидеры «большой тройки» остались теми же, что и в годы войны, накапливающиеся противоречия между странами-победителями все равно не дали бы сохраниться тому духу союзничества, который возник во время Второй мировой?

– Думаю,что в целом этот поворот был неизбежен. Общий враг побежден, и на первое место вышли разные представления трех стран как о безопасности, так и о собственных национальных интересах. Разумеется, поворот мог принять иные формы, более мягкие, компромиссные. Но, по сути, этот путь был неизбежен в той степени, в какой неизбежность вообще существует в истории.

– А что стало точкой невозврата, гранью, после прохождения которой процесс сотрудничества завершился и начался бесповоротный путь к холодной войне?

– Одну такую точку найти сложно, поскольку процесс был разноскоростным в разных сферах. Если говорить о военном сотрудничестве, то понятно, что с окончанием боевых действий против общих врагов необходимость в совместной стратегии отпала. Интересно, что американские военные планировали, что к осени 1945-го Советский Союз станет основным противником США, а британский Генштаб по указанию Черчилля уже в мае 1945-го рассматривал вариант войны с СССР (операция «Немыслимое»). В торгово-экономических отношениях инерция была сильнее: у Сталина вплоть до 1946 года сохранялась надежда получить от американцев выгодный заем на послевоенное восстановление. Но США водили нас за нос в этом вопросе. По инерции продолжались и какие-то контакты в сфере культуры: напомню, что глушение западных радиостанций в СССР началось только в 1947-м. Так что в разных областях этот процесс развивался с разными скоростями и одну точку невозврата, повторюсь, назвать очень трудно.

Мне кажется, что гораздо больше изменилась политика Запада в отношении СССР, чем политика Сталина в отношении Запада. Здесь, наверное, поворотными стали зима-весна 1946 года, когда появилась «длинная телеграмма» Джорджа Кеннана, в которой он излагал суть будущей стратегии «сдерживания» СССР, когда прозвучала фултонская речь Черчилля и военное планирование западных союзников перешло в ярко выраженное антисоветское русло. Вероятно, именно тогда в американской и британской политике произошел этот решающий сдвиг. А после запуска плана Маршалла назад дороги уже не было…

После этой конференции маленький черноморский курорт стал известным на весь мир. Ялтинская конференция – одно из ключевых событий 1945 года. Тогда, Черчилль, Рузвельт и Сталин встретились в Ливадийском дворце в Ялте, чтобы обсудить устройство послевоенного мира. Кстати, завтра исполняется 70 лет со дня этой «курортной» встречи. Поэтому с 4 по 5 февраля 2015 года в городе Ялта (Республика Крым) пройдет Международная научная конференция «Ялта 1945: прошлое, настоящее, будущее».

Более 150 российских и зарубежных представителей научного сообщества, политологов, экспертов и представителей СМИ соберутся в Ялте, чтобы проанализировать основы политических и дипломатических решений и договоренностей, позволивших создать архитектуру послевоенного мироустройства, а также обсудить перспективы построения безопасного многополярного мира, в основе которого должны лежать принципы взаимного уважения и сотрудничества, заложенные лидерами мировых держав в Ялте в 1945 году.

Несмотря на то, что мы находимся в Калининграде и с полуостровом нас разделяет около 1.500 километров, TheKaliningradRoom считает, что и Ялтинская конференция 1945 года, и та, что проходит сейчас имеет огромное значение для каждого жителя России. Так что, если историю в школе вы прогуливали, мы расскажем вам о событии, которое серьезно перекроило политическую карту мира.

Ялтинской конференции, которая стала второй и последней в доядерную эпоху, предшествовала еще одна. В 1943 году прошла Тегеранская конференция. Состав был тот же. Сталин, Черчилль и Рузвельт обсуждали точный план победы над Гитлеровской Германией. Именно тогда политики установили точный срок открытия второго фронта во Франции.

В феврале 1945 года, когда в победе антигитлеровской коалиции уже никто не сомневался, нужно было решить, как будет выглядеть политическая карта мира. Как раз для этого союзники и собрались в Ялте. Кстати, Черчилль и Рузвельт не особо хотели ехать в Ялту и предлагали множество вариантов. Но пока они думали, советские войска почти дошли до Берлина. Западным друзьям ничего не оставалось делать, как паковать чемоданы и ехать в Крым.

У Ялтинской конференции, как это и положено, было свое тайное название.

«Придумали ли Вы, как назвать эту операцию? Если нет, я предлагаю «Аргонавт». Это название имеет локальный, но отнюдь не отрицательный оттенок».

Британский премьер подразумевал древнегреческий миф о плавании на корабле «Арго» Ясона с товарищи за золотым руном, которое в роще Ареса – бога войны – стерёг страшный змей.

«Ваше предложение относительно «Аргонавта» принято, - ответил Рузвельт. – Ведь мы с Вами – прямые потомки».

На ялтинской конференции главы государств, Сталин, Рузвельт, Черчилль, отдыхали отдельно от всех. Черчилль, находясь в прекрасном расположении духа, решил подшутить над Сталиным и спрашивает:
— Правда, что у вас, грузин, есть обычай дарить гостю то, что тому понравилось?
— Да! - задумавшись, ответил тот.
— Мне понравился Ливадийский дворец. Могу ли я рассчитывать на гостеприимство грузинских обычаев?
Сталин подумал и сказал:
— Да! Но при условии, что разгадаете загадку.
Черчилль улыбнулся и согласился.
Сталин разгибает три пальца - большой, указательный и средний.
— Где здесь средний палец?
Черчилль подумал и показал на средний палец.
— Нет! - сказал Сталин.
Наблюдавший за этой светской беседой Рузвельт, рассмеялся и, трогая расположенный между большим и средним, указательный палец воскликнул:
— Вот же он!
— Нет! - сказал Сталин и, просовывая большой палец между указательным и средним, ответил:
— Вот он!

Под каждую делегацию для размещения на конференции отводился дворец. Дворцы без особой фантазии назвали просто «Объектами» и различали по номерам. Ливадийский был «номером два», потому что там поселили американцев. Все «Объекты» требовали серьезных восстановительных работ. Больше всего проблем вызвала реконструкция американской резиденции. Ремонт у строителей принимали среди прочих и дипломаты из США. Камнем преткновения стала ванная комната Рузвельта. Американцы хотели, чтобы она была непременно цвета морской волны. На беду строителей в ванное было окно с видом на Черное море, под цвет волн которого заокеанские деятели выбирали цвет краски. В итоге перекрашивали 7 раз. Есть непроверенная конспирологическая версия, согласно которой мирные советские маляры перекрасили море в цвет ванны, чтобы претензий не было наверняка.

Ближайший аэропорт находился довольно далеко от места проведения конференции, поэтому прилетевшим туда западным лидерам пришлось проехать до места назначения на бронированных лимузинах. Вояж занял целых 6 часов. Сталин в очередной раз решил всех перехитрить и приехал в Крым на поезде, попав с вокзала на место встречи в несколько раз быстрее.

По воспоминаниям одной из официанток, обслуживавших конференцию, Черчиллю совершенно не понравился борщ, а вот русские щи он заказывал на обед неоднократно. Сталин же показал себя истинным космополитом. Дядюшка Джо, именно такое прозвище дали Сталину Рузвельт и Черчилль, ел курицу, запечённую в духовке, и картофель фри. А для того, чтобы участники конференции не отвлекались от дум о судьбе послевоенного мира, весь обслуживающий персонал обули в специальные туфли, походка в которых становилась неслышной.

На протяжении недели, с 4 по 11 февраля, союзники обсуждали как будет выглядеть карта мира. И, в принципе, то, что мы видим, смотря на глобус, сейчас было решено в 1945 году.

Ялтинская конференция дала начало разработке идеологии Организации Объединенных Наций. Именно Черчилль, Рузвельт и Сталин договорились о том, что послевоенному миру нужна международная организация, которая могла бы сохранить и поддерживать мир.

Именно после Ялтинской конференции Польша потеряла часть территории, а Германию было решено поделить на ФРГ и ГДР. Монголия,наоборот, осталась только в выигрыше. Она получила статус независимого государства.

Россия получила, проигранные во время Русско-Японской войны Курилы и Сахалин, а еще 50 процентов всех компенсаций, полученных от Германии за военные действия.